Царетворец. Волчий пастырь. Книга пятая - Сергей Извольский

По правую руку от Кавендиша, вполоборота к нему расположилась Ливия. Сидя под эмблемой черного орла на красном поле. Девушка сейчас была в сером мундире клана Ап-Трогус, дополненным нашивкой жрицы в виде черного ворона Морриган на плече. Когда Рейнар, не попрощавшись (Ливия готова была его за это испепелить), покидал Скаргейл, он на правах родственника оставил ее главной в возрожденном клане Ап-Трогус. Походя, как Ливия потом узнала, прямо на пирсе в спешке, назначив своей правой рукой. Так что волей-неволей ей пришлось вникать в деятельность Совета владык Северного круга, отстаивая права новых подданных и разбираясь с отданными Рейнару в протекторат территориями.

Причем занималась проблемами воссозданного клана Ливия на совесть, так что у нее в Совете владык за столь короткое время появились первые не просто соперники, но уже и недруги. Впрочем, были и плюсы: авторитет поступков и мнения бывшей целительницы Корпуса Спарты в результате такой деятельности среди первого и второго сословия Северного круга серьезно укрепился.

Дальше за столом, справа на следующем месте от Ливии, расположилась Дженнифер — в зеленой жреческой мантии богини Живы. Глаза Дженнифер последние недели почти постоянно отсвечивали зеленым Сиянием — словно сама богиня стояла за спиной девушки. Стояла, и направляла: весть о ее визитах в лечебницы, когда Дженнифер бескорыстно помогала больным людям, многих вытаскивая с самого порога Посмертия, уже разнеслась по всему Северному Кругу. В Скаргейл потоком ехали простые, не имеющие средств на магическое лечение люди. Дженнифер, занявшая один из пустовавших храмов Живы в предместьях Нордхейма, не отказывала никому в приеме. В результате подобной деятельности авторитет девушки, среди сословий и гильдий не-владеющих даром Северного круга, за считанные недели поднялся на невероятную высоту.

Третьей, и последней на правой стороне стола — в самом дальнем его конце, через пять мест от Дженнифер, расположилась Алина Лефрансуа. Девушка после «взлета кровавого орла», как на Севере уже называли дуэль Рейнара и ее последствия на Суде богов, сняла с себя мундир Инквизиции вместе со всеми обязательствами. И сейчас Алина была в простом строгом платье с длинными рукавами. Присутствовала на совещаниях узкого круга она из-за своего статуса невесты Единого короля.

Светлые волосы девушки были заплетены в тугую косу, взгляд отсутствующий — как и нордлинг-рассказчик недавно, девушка старательно показывала безразличие к происходящему. Только нордлинг за показательной независимостью скрывал волнение, и делал это не очень умело; что за чувства скрывает Алина, понятно не было. Но выдавала ее периодически прикусываемая до белизны нижняя губа.

По левую руку от Кавендиша, под сине-золотым щитом с имперским драконом, восседала мать Алины — Мари-Мадлен Лавиолетт, леди Дракенсберг. Мари-Мадлен после смерти маркграфа полностью приняла на себя обязанности леди-протектора Северной провинции, также она забрала и титулы мужа — владыки острова Айлгвен и арбитра собрания владык земель Северного Круга.

Леди Дракенсберг выглядела сейчас до невозможности серьезно. Строгий деловой костюм, туго стянутые в простой хвост волосы, на столе — отключенный на время совещания коммуникатор и два пухлых ежедневника. Наличие ежедневников уже никого не удивляло — мало кто в такое сложное время доверял важные сведения памяти техномагических устройств.

На пальце Мари-Мадлен золотом желтого лириума сиял перстень артефакторного скипетра арбитра земель Северного круга, а смотрела на Кавендиша она сквозь простые стекла очков. Разительный контраст с обликом первой встречи, когда Мари-Мадлен глядела на Кавендиша чарующим взглядом из-под плотной вуали. И сразу после этого, когда они встретились в термах — уже безо всякой одежды. Кавендиш из-за этого никак не мог заставить себя общаться с ней максимально серьезно. Каждый раз, когда ему доводилось говорить с Мари-Мадлен, он первым делом вспоминал, как смотрел на нее снизу-вверх, и как широко качались внушительные купола ее тугой груди, когда она с пронзительными криками и стонами прыгала на нем в пустом зале терм.

Мари-Мадлен это отношение Кавендиша чувствовала, но максимально избегала всяческих намеков на прошлые события — учитывая пикантность ситуации в свете личности невесты Кавендиша. Но виделись они с Единым королем все же не так часто. После смерти маркграфа возвышение леди Дракенсберг произошло стремительно и успешно, но вот после начали звучать несогласные голоса, поэтому у Мари-Мадлен забот было немало.

Впрочем, до открытых — официальных, претензий и обвинений не дошло. Особенно тихо стало после того, как один из владык-нордлингов, в кулуарах начавший выказывать неприкрытое недовольство и оскорбления в сторону леди Дракенсберг, совершенно случайно упал с высокой башни. Учитывая, что погибший владыка обладал даром повелевать стихией воздуха, и убиться в падении с высоты не мог даже теоретически, случившееся послужило очень тонким намеком для всех открыто недовольных. Заставив попридержать язык и порывистость в поступках, а также — как докладывали Мари-Мадлен, и пересмотреть градус претензий в меньшую сторону.

Кавендиш сейчас посмотрел на Мари-Мадлен, сидящую под золотым щитом с синим имперским драконом, потом на Ливию, над которой висел красный щит с черным орлом Севера, потом снова глянул на Мари-Мадлен. На фоне происходящих событий — «скрежета разгона новых механизмов власти», как он сам охарактеризовал ситуацию, Кавендиш не мог не отметить, что сидящие друг напротив друга Ливия и Мари-Мадлен… не сдружились, но были замечены в довольно тесном сотрудничестве. Как раз сейчас, как заметил Кавендиш, они обе обменялись вопросительными взглядами. И обе выжидательно посмотрели на него.

Обеих озадачила долгая пауза, которую взял Кавендиш после рассказа нордлинга. Да и сейчас его молчание вызывало недоумение. Кавендиш же по-прежнему молчал. Ему вдруг стало душно в привычном мундире, и очень тесно в каменном мешке — пусть и просторном каменном мешке, зала совещаний.

Мари-Мадлен и Ливия сейчас уже открыто смотрели на него, взглядами спрашивая причину молчания. На их взгляды Кавендиш не отреагировал, посмотрев дальше по левой стороне стола. Где, на следующем от Мари-Мадлен месте, расположился хранитель Яннис Зервас. Тот самый хранитель, которого впервые они с Рейнаром встретили в Хвойной заставе, а после воспользовались его помощью в портальной станции Новогорода. Хранитель, которого Рейнар пощадил, а Кавендиш спас и приблизил к себе в качестве советника, купив лояльность клятвой на крови.

И сейчас, как ни странно, именно Яннису Кавендиш мог доверять больше всех из присутствующих. И с ним же больше всего времени он проводил в обсуждениях самых разных вопросов, именно через него оформляя большинство поручений. Яннис Зервас взгляд Кавендиша встретил, глаз не опуская. Он тоже был озадачен долгим молчанием Единого короля, но вида не показывал.

Последним в кабинете присутствовал командир варгрийских всадников — капитан Вальдер. Он, как и Алина Лефрансуа, дистанцировался от основных участников совещания, и расположился слева в дальнем конце стола, напротив невесты Кавендиша. Не делая правда вид, как она, что происходящее ему совершенно неинтересно, а внимательно слушая и наблюдая.