Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова

Герт также периодически появлялся. Иногда я посылала егокуда подальше, где и раки не зимуют, иногда плакалась ему в жилетку, в прямомсмысле слова вытирая мокрое лицо его сальными волосами и пачкая косметикойсценический прикид Герта, иногда по старой памяти ходила с ним на какой-нибудьсейшн. Как ни странно, мы остались добрыми друзьями. Последний раз это чудоприроды я видела года три с лишним назад, и вот он объявился на моем путинежданно и негаданно. К чему бы это?

Если бы я могла тогда знать, что с нашей невинной встречи сГертом в баре «Амальгама» начнется цепь жутких событий, пожалуй, я все жепредпочла бы добраться домой на старом и расшатанном, но верном, словно песТрезор, одиннадцатом.

Но, ничего плохого не предвидя, я спокойно сидела застоликом в «Амальгаме» и разглядывала своего бывшего любовника. Он заметил мойвзгляд, подергал себя за ухо, в котором болталась серьга в виде веселоскалящейся черепушки, сделал знак бармену и положил на стол руки.

— Что смотришь, — вопросил он, — ищешьприметы распада?

В этот момент мне не хотелось ни грубости, ни резкости.

— Просто смотрю, — ответила я миролюбиво, —постарел ты немножко, но это даже прибавило тебе шарма.

— Ну, ты загнешь иногда, Лидка! — заржалон. — У старого пропитого рокера и… шарм. Я тебе что — модель?

При воспоминании о модели настроение у меня сразу резкоупало.

— Нет, — произнесла я нарочито спокойнымголосом, — ты не модель, ты гораздо лучше.

Герт заметил мое настроение. Отобрал у подошедшего барменабутылку, мигнул ему, мол, исчезни, и наполнил стаканы.

— Не бери в голову, — посоветовал он, — давайза встречу.

— Давай. — Я охотно подняла стакан.

— Но потом ты мне все расскажешь? — попросилпроницательный Герт.

— Ты же сам… обещал… о гастролях.

— Я же сказал — потом. А о гастролях тоже успеется.Давай, что ли, за нашу неожиданную встречу.

— Давай.

Мы с ним немного выпили. Герт скривился — кислятина. Решив,что не виделись мы с ним порядочно, а одним вином сыт не будешь, он потопал законьяком, пообещав прихватить что-нибудь на закусь по дороге.

Скрежет на сценическом пятачке немного притих, видимо,музыканты решили передохнуть. Пошехонцев согласился, и теперь я со спокойнойдушой и совестью могла писать следующую статью о таких вот ребятах. Кто знает,может быть, через несколько лет они станут мегазвездами и на концерт к нимнельзя будет попасть. А открою их я. Здорово! Весьма заманчивая перспектива. Номожно ведь также написать о Герте с его командой. Мол, знаю его все этидвадцать лет, знаком он мне с любой стороны, слегка намекнуть и на нашроманчик. А что? Публика это любит, схавает за милую душу.

Куда, интересно, Герт запропастился? Ушел, и нет его. Забыл,что ли, что я его дожидаюсь? И все-таки совсем неплохая мысль сделать с ниминтервью. Пусть действительно расскажет о своих гастролях, а также о планах набудущее. Впрочем, к тому времени, когда выйдет статья, он, возможно, вновьотправится колесить по городам и весям, но кого это сейчас волнует?

Так. Какое-то странное оживление на пятачке. Ребята,вероятно, отдохнули и теперь хотят явить посетителям «Амальгамы» что-тоновенькое. Именно! Только не что-то, а кого-то. Герта собственной персоной. Ичего этот выпендрежник туда поперся? Молодежь, конечно, балдеет, еще бы — живаялегенда. И снизошла до того, что попросила гитарку у пацанов. Похоже, он и петьсобирается. Точно. И зачем только я согласилась с ним сюда прийти?

— А теперь, дамы и господа, — весьма галантнообъявил Герт, — мне хотелось бы исполнить песню для присутствующей здесьзамечательной женщины. Возможно, многие из вас читали ее статьи, так как Леда —очень талантливая журналистка.

Вот хамское отродье! Меня-то зачем сюда приплел? Вон уже иглазеть начали, не хватало еще, чтобы кто-то подсел и начал изливать душу. АГерт почувствовал себя в своей родной стихии, он играл бодренькийрок-н-ролльчик, так же бодренько подпевая себе. Мальчишки быстренькоподстроились, и в баре «Амальгама» зазвучала старая известная песенка. Гертмастерски провел запил, затем оборвал аккорд на стонущем звуке, вернул гитару ираскланялся. Публика оживленно хлопала, просила добавки, но Герт решительноотмел все предложения и направился к стойке.

Вернулся он, нагруженный сверх всякой меры бутылками ишоколадом. Свалив эту груду на столик, он спокойно уселся и вытащил пачкусигарет.

— Здорово я?.. — нагловато улыбаясь, уставилсяэтот тип на меня.

— Просто отлично. — Я начала злиться. — Мызачем сюда пришли? Выпить немного, поговорить… Так нет, ты без понтов неможешь. Играть его, видите ли, потянуло. Ты что, у себя в студии не наигрался?

— Ну, Лидка! Ой, не могу, — Герт оглушительнозаржал, потом закашлялся, перегнувшись пополам. — Ну, ты даешь, — струдом выдавил он придушенным голосом.

— Запей, — мстительно посоветовала я, — сразулегче станет.

— Хоть одна здравая мысль, — прохрипел Герт, нопослушался и, набулькав себе в стакан золотисто-коричневой жидкости, хватил еезалпом. Развернув шоколадку, принялся торопливо жевать.

— Герт, ты же коньяк хлещешь, а сам на машине. Или тыдомой собираешься пешком топать?

— Пешком? С ума сошла! Я пешком не дойду.

— Точно. Как в старом анекдоте… Или нет, это, кажется,Задорнов рассказывал. Впрочем, какая разница, если ты сейчас налижешься.

— Да не собираюсь я. Что ты в самом деле! Ты знаешь,замечаю за собой уже года три, что на выпивку мало тянет. Могу, конечно, нажратьсяпри случае, но чтобы просто так сидеть и бухать — это увольте.

— А ты не подсел, друг?

— Что ты, Лидка! А то мало народа от этой дрянизагибается. Знаешь, я тоже заметил, если кто в молодости перебесился,попробовал всякое-разное, то в определенный период начинает себя беречь. Салкоголем завязывает, с наркотой, даже с сексом. То есть хочет еще немногопожить. Вот даже на старых западных рокеров посмотри. Так бесились — дымстолбом, а теперь вполне респектабельные господа, которые себе ничего лишнегоне позволяют.

— Кроме музыки, — не удержавшись, вставила я.

— Точно, — Герт вполне миролюбиво похлопал меня поплечу. — Ладно тебе, давай еще немного. Вон и шоколад самый разный,выбирай.

Я поворошилась в блестящей разноцветной куче, лежащей настолике, выбрала «Незнакомку» и зашелестела фольгой.

— И все-таки зачем ты полез на сцену?

— Ну, ты прямо совсем как моя бывшая жена! Я, как тебяуслышал, чуть все бутылки на пол не выронил. И голос даже похож стал, иинтонации! Какие все-таки бабы одинаковые. Особенно когда мужиков пилят.