Силуэт танцующей звезды - Ксения Дронова

— Мы хотели погулять по Проспекту, если хочешь, пойдем с нами, — Ладка изящно повернулась на маленьких каблучках и поправила сумочку на плече.

Даже если бы у Женьки на сегодня было запланировано множество дел, она бы не задумываясь, бросила их все, потому что взять и уйти, от этого невозможного человека было выше ее сил. Наверное, именно в тот момент она впервые поняла, что на свете есть вещи, над которыми она не властна. Желание хоть немного побыть рядом с Игорем, идти возле него, разговаривать с ним, может быть, даже иногда дотрагиваться до его руки, оказалось сильнее ее.

И какая разница, что Трофим говорил с ней таким странным голосом, она сейчас свободна от всех мыслей о нем, от мыслей обо всем на свете, в ее голове — только музыка. Странное ощущение нереальности охватило Женьку, потому что того, что вдруг с ней происходит, просто не может быть… но если она повернется к Игорю, то опять наткнется на его чистый взгляд, и, наверное, он даже улыбнется ей, и ей станет легко и хорошо!.. Как в детстве, когда она просыпалась рано утром и ей говорили, что сегодня Новый год и будет елка, под которой ее ждут подарки.

— Он тебе понравился, правда?.. Гордость нашего театра, Игорь Ворон, заслуженный артист… я, правда, так не стала говорить, он не любит этого. Он и на твое выканье как будто обиделся даже, — Ладка фыркнула и, по-кошачьи потянувшись, громко хрустнула костями, — Вот так, теперь еще раз!.. Но вообще-то, я сама далеко не сразу привыкла звать его на «ты».

— Почему? — Женька отвернулась от довольной Ладки и уставилась в темное окно. Как ей хотелось назвать сегодня Игоря этим замечательным, интимным «ты», но всякий раз, как она открывала рот, с губ слетало глупое «Вы», и это было ужасно. Как будто она сама воздвигала между ними стену, отдаляясь от человека, который восхищал, удивлял и завораживал ее. Если бы он хоть раз нахмурился и сказал ей — перестань сейчас же, не надо этой царапающей вежливости! Но ведь он не сказал этого… А Ладка смеялась, обнимая за плечи то Лешу, то Дениса, и все время кидала Игорю через плечо свое смешливое «ты»…

— Ну, он же у нас звезда, сама понимаешь, это тебе не приятель, с которым все просто, к тому же он старше, ему 37, это знаешь как много для танцев! Хотя он еще сто лет будет танцевать, сама видела, какой он. Правда, все больше по миру ездит, что ему тут у нас делать? Так что тебе, можно сказать, повезло, что застала его!

Женька устало улыбнулась и осторожно потянула на себя край пледа. Да уж, не возразишь. Ей действительно повезло… И ей теперь не отвязаться от мыслей об этом человеке, который как-то внезапно окружил ее со всех сторон: сначала он был у нее под окном, потом он появился на сцене, а вот он уже идет с ней рядом, и это так странно, что этого почти не может быть!..

День прошел замечательно, просто великолепно, но, честно говоря, если бы Ладка ушла сейчас домой, было бы куда лучше. Всю дорогу от Проспекта к бабке они с Ладкой вспоминали спектакль и смеялись… точнее, это Лада вспоминала многочисленные ляпы и просчеты, а Женька от души хохотала, потому что это оказалось ужасно весело — воспринимать происходящее на сцене глазами не зрителя, а артиста!..

Но Лада сидит у бабки уже три часа, то чай пьет, то расспрашивает Женьку о ее учебе, о Трофиме, об их планах на будущее, то рассматривает Женькины книги и придирается к Оксанке. Все это слишком утомительно. Если бы Женька могла сейчас остаться одна, она бы подумала об Игоре Вороне. О его скулах, которые ей хотелось потрогать пальцем — как раз тот жесткий выступ, па который он сегодня накладывал черную полоску грима. О его губах, об этом теле, обо всем, что она могла видеть и что смущало ее каждую секунду их прогулки, она бы подумала о том, как невероятно близко от нее он был еще совсем недавно.

Она бы думала о Вороне изо всех сил, зажмурившись и вжав лоб в подушку, и пусть бы всем прочим мыслям в ее голове стало бы тесно и они расступились бы, позволив ей размышлять только о том, что дарит ей радость. О спектакле, о сероглазом Бармалее, о скрипящей лавке, на которой они сидели нога к ноге… Но все это бесполезно. Впереди у нее тоскливая ночь без сна. Потому что потом, когда Ладка уйдет, ее голова просто взорвется от страха и тревоги, и ей станет так плохо, что сердце собьется с ритма, и она будет до рассвета лежать, скорчившись под одеялом, и судорожно думать о Трофиме, который так и не позвонил.

Четверг выдался пасмурным, тяжелые тучи заволокли небо и превратили июньскую синеву в промозглую осень. Однако даже, несмотря на это, день получился на редкость удачным.

Правда, в восемь утра в бабкиной квартире поднялся переполох — хозяйка нашла себе новых жилиц, и в бывшую Женькину комнату шумно въехали две толстые девушки-близняшки. Как Женька не кутала голову простыней и не прятала ее под подушкой, все равно громкие голоса, шарканье ног и грохот переставляемых чемоданов разбудили ее. Недовольно моргая, она некоторое время лежала на постели, глядя в потолок и отчаянно завидуя Оксанке, которая не проснулась даже от Трюшкиного истошного визга.

Но потом Женьке позвонила мама и сообщила о милой телеграмме с поздравлениями, которую ей прислал-таки Трофим, и Женькино настроение резко взмыло вверх, как самодельная ракета. Все дель в почте, ну, конечно же! Просто письма и телеграммы с Украины очень долго идут! А потом от Трофима пришло сразу три эсемески, и в каждой он сообщал Жене, как сильно ее любит, как ему не хватает ее там, в далеком Днепропетровске… Все это было приятно и как нельзя вовремя, потому что Женька, измученная мутными и прерывистыми сновидениями, успела уже бог весть, что себе напридумывать… Весть от мамы и три коротких послания в одну секунду избавили ее от тоски. Как будто она всю ночь только этого и ждала, напряженно, со страхом, и ее обеспокоенный мозг сразу же принял новые обстоятельства и с облегчением забыл обо всех прежних тревогах.

От радости Женька даже выкроила пару часов среди дня, чтобы показать город своим двоюродным сестренкам, потом потратила полдня па «шлифовку» последних глав дипломной работы, и вечером среди прочей толпы родственников топталась на вокзале, провожая дядю Сашу в Воронеж… Жизнь снова стала простой и бесхитростной, и от этого счастья ей хотелось обнять всех, кто мог и желал принять ее любовь! Все опять было так, как надо, мир перестал трещать по швам и ничего плохого не случилось! Трофим думает о ней, Трофим ее любит, и ее мысли о нем опять такие же прозрачные и спокойные, как раньше. Ничего не изменилось.

И не изменится никогда — даже если она будет думать о плохом и воображать себе всякие ужасы, ведь ее мысли — это отражение ее страхов, а не реальная жизнь, и Трофим не может вдруг перестать быть ее мужчиной, отвернуться от нее, выпасть из се системы ценностей… Прикусив губу, Женька вздохнула. Она просто паникер, пора бы к этому привыкнуть.

Сидя поздно вечером на своей кровати в бабкиной квартире, девушка раскладывала перед собой листы с таблицами и рисунками. Завтра все это и дискету с текстом дописанного и проверенного диплома надо отнести матери, та обещала отсканировать материал и вывести все на принтере. Потом они переплетут листы и диплом будет готов. Такая гора с плеч свалится!..