Чёрные крылья зиккурата - Морвейн Ветер

Луцио расхохотался.

— Он был зол, как семь химер. Я уже думал, как бы по-тихому позвать стражу да спровадить его из амфитеатра, пока до кровопролития не дошло. Но представьте… быстро угас и, кажется, успокоился.

Клемента усмехнулась.

— На вашем месте, Луцио, я бы не верила обманчивому спокойствию этой грозовой тучи. Если что-то его зацепило, то гром грянет. Не знаю только где и как. Эта валькирия ещё доставит вам проблем.

Распорядитель усмехнулся в ответ.

— Эта валькирия пока приносит мне только дожди золота. Так что грома я не боюсь.

— Смотрите сами, — Клемента отвернулась, помолчала, а потом спросила, — а как по-вашему, Луцио, у меня хватило бы денег её купить?

— Милейшая… денег — нет.

Она окинула взглядом грузную фигуру распорядителя.

— Вы не в моём вкусе, мастер боёв. Это вас не беспокоит?

— Ни капли.

— Жаль. Всё же подумайте о деньгах.

Она отвернулась, разглядывая зрителей в других ложах. Гости арены пестрели яркостью и разнообразием нарядов. Здесь были и лёгкие газовые одеяния на манер варварских, и бархатные камзолы истинных римлян, и кожаные плащи в подражание доспехам первых даэвов. Солнце палило неимоверно, и Клемента удивилась упорству этих франтов. Сама она в такую погоду не могла носить ничего тяжелее шёлковой туники, подпоясанной под грудью расшитым золотом кушаком.

Дверь за её спиной хлопнула, она услышала шаги и негромкое перешёптывание. Клемента напрягла слух, но в гомоне толпы расслышала лишь:

— … чтоб она сдохла. Выставляйте Сарацина.

Дверь снова хлопнула, и Луцио опять оказался рядом с гетерой.

— Какие-то проблемы, мастер?

Тот лишь дёрнул плечом.

— Скучная кухня нашего амфитеатра, — он помолчал. Клемента видела, как сжимаются и разжимаются пальцы, впиваясь в каменный парапет, — а сколько бы вы дали, Клемента?

— Дала бы? — она уже забыла давешний разговор.

— Сколько бы вы дали за эту рабыню?

— Ну… — Клемента задумалась. Инстинктивно положила ладонь на атласный кошель, привязанный к поясу, — полагаю, тысячу монет.

Она не стала упоминать, что именно эту сумму и так собиралась проиграть сегодня.

— Вы режете меня без ножа, прелестная.

— Да, — рассеянно сообщила она, — красота жестока.

— Я согласен. Забирайте её сегодня же. Сейчас же.

Клемента изогнула бровь и посмотрела на него.

— Что за перемена?

— Не могу смотреть, как печально ваше лицо.

Клемента закусила губу. Обман был очевиден, только вот где он — понять она не могла.

— Сейчас же… тогда мне придётся послать за слугами. Я ведь пришла одна.

— Я пошлю гонца к вам домой.

Бровь изогнулась ещё сильнее. Впрочем, что бы ни задумал Луцио, сделка выглядела выгодной. И Клемента ничего не теряла.

— По рукам, — гетера отцепила кошелёчек и бросила его распорядителю, — я взгляну на товар?

— Не оставляйте меня одного. Я погибну без вашей красоты.

Клемента нахмурилась, но деньги уже были в руках Луцио. Путь назад был отрезан.

— Ведь только ради служения прекрасному я согласился лишить себя источника дохода.

Клемента холодно рассмеялась. Впрочем, уходить она не стала. Лишь повернулась к мастеру боёв боком и снова принялась рассматривать гостей.

Клемента дважды хлопнула в ладоши и замерла.

— Постой-ка. Если тебе понравится подарок… будешь мне что-то должен.

Клемента игриво улыбнулась. Маркус усмехнулся. Будь на её месте кто-то другой, он бы ответил резкое «нет», но в Клементе было что-то такое, что заставляло ей доверять. Конечно, обманщиками всегда становятся те, кто вызывает доверие, но тут было нечто другое. Клементу он знал много лет и действительно хотел ей верить, потому что иногда нужно верить хотя бы кому-то.

— Давай свой подарок, — проворчал он.

Клемента снова хлопнула в ладоши — теперь три раза. Маркус встал, осматривая то, что появилось на пороге.

Двое крепких рабов вкатили передвижную дыбу — она стояла на доске, закреплённой на колёсиках. Пленница была накрепко привязана к постаменту. Щёки её, зажатые в тисках, уже начали синеть.

Маркус сделал два шага вперёд и остановился. От Клементы не укрылось, как засверкали его глаза.

— Вот я и знаю, что дарить тебе на день рождения, — пропела она из-за плеча.

— Пусть рабы выйдут.

Клемента кивнула слугам — исполнять.

Маркус подошёл к дыбе и сверху вниз посмотрел на пленницу.

— Она опасна?

— Говорят, что да.

— Отвяжи её и осмотри руку, — приказал Маркус хрипло.

Клемента вздёрнула гордую бровь.

— Ну, Маркус, я тебя люблю, но всему есть предел.

Маркус не смотрел на неё. Он зачарованно разглядывал новую игрушку.

— Тогда позови лекаря. Вариуса.

Клемента пожала плечами.

— Ладно, чего ещё от тебя ждать, — буркнула она обиженно и собралась уходить.

Уже у самой двери она услышала за спиной очень тихое:

— Спасибо.

Оставшись наедине с рабыней, Маркус осторожно коснулся пальцами лба воительницы. Проведя ладонью по впалому животу валькирии, по предплечьям и локтям, он добрался до верёвок и стал неторопливо развязывать их. Потом замер на секунду. Взгляд его упал на окровавленную тряпку, перетягивавшую грудь и плечо пленницы.

Валькирия не шевелилась.

— Можешь встать, — приказал Цебитар.

Риана напрягла мышцы, но ни руки, ни ноги не слушались. У неё получилось лишь слегка повернуть голову в сторону патриция. На губах её играла безумная улыбка.

— Даэв… если б я могла встать… ты бы там не стоял.

— Плохое начало для знакомства. Мне кажется, ты не очень общительна.

Улыбка стала шире. Маркус увидел в трещинках на губах капли крови.

Он снова подошёл к пленнице и принялся развязывать верёвки на ногах.

— За что тебя так спеленали?

— Придумай сам.

— Видимо, пыталась бежать?

Риана не отвечала. Она сконцентрировалась на том, чтобы сесть.

— Ты — валькирия, я прав? — задал Маркус следующий вопрос.

Риана молча кивнула.

— Обычно валькирии не умеют драться. Валькирию-воина я вижу впервые.