Единственная - Стефани Лоуренс

Решив, что в этом случае сдержанность – лучшее оружие, она подобрала юбки и направилась к дому.

Ровно в семь вечера Пенни вошла в гостиную на полшага впереди Филчетта и пригвоздила Чарлза, наблюдавшего за ней от камина, холодным неприязненным взглядом, после чего отступила, позволив дворецкому объявить, что ужин готов.

Чарлз, нисколько не смутившись, кивнул Филчетту и шагнул к ней, чтобы взять под руку.

Она вынудила себя не противиться, но не потрудилась присесть. Когда он положил ее пальцы на свой рукав и повернулся к двери, Пенни заметила с достойной восхищения сдержанностью:

– Я вполне могла бы довольствоваться подносом, присланным в мою комнату.

– А вот я – нет.

Через полчаса после ее возвращения из сада в дверь постучала горничная и спросила, не хочет ли она принять ванну. Пенни согласилась: продолжительная горячая ванна – именно то, что ей сейчас необходимо.

Душистый пар окутал ее, но отдыха не получилось. Мысли постоянно возвращались к одному вопросу: может ли она довериться Чарлзу? Тому Чарлзу, которым он теперь стал?

Она все еще не была в нем уверена, но уже понимала, что не может… нет, ей никто не позволит оттягивать разговор. Взять хотя бы ужин, на который он потащил ее едва ли не силой!

Когда горничная Дорри вернулась, чтобы спросить, какое платье предпочитает госпожа, Пенни ответила, что намеревается ужинать у себя в комнате. Дорри удивленно округлила глаза.

– О нет, мисс! Хозяин сказал миссис Слаттери, что вы ужинаете с ним.

Вслед за этим последовал обмен записками, закончившийся, когда Чарлз известил, что она действительно будет ужинать с ним, причем выбор места остается за ней.

Она предпочла безопасность столовой, небольшой комнаты, предназначенной исключительно для семейных обедов. Чарлз усадил ее на один конец стола, а сам придвинул резной стул к другому. Стол оказался короче обычного: все опускные доски успели снять, – и все же между ними было целых восемь футов сверкающего лаком красного дерева, за что Пенни мысленно благословляла судьбу.

Потянувшись к бокалу, наполненному Филчеттом, она благодарно улыбнулась дворецкому и напомнила себе, что ужин наедине с Чарлзом не означает, что они действительно останутся одни.

Порывы ветра бросали на окна дождевые струи. Последние двадцать минут дождь лил как из ведра. Что ж, по крайней мере в этом есть одно преимущество: Николас сегодня никуда излома не денется, и она ничего не упустит.

Как только подали первое блюдо, Чарлз сделал знак Филчетту, который вместе с лакеями немедленно удалился.

Чарлз обратил на нее внимательный взгляд.

– Я проверил в «Дебретте»[3]. Эмберли, отец Николаса, работал в министерстве иностранных дел.

Пенни кивнула, продолжая есть суп. И выждала, сколько могла, прежде чем ответить:

– Он ушел на покой много лет назад: в восемьсот девятом или около того.

И что еще он сумел разнюхать? Она знает только один основной факт, который ему не известен! Неужели догадается… или… а вдруг он свяжет Николаса с контрабандистами и не поймет, что тут есть… или был… посредник?

Отложив ложку, она потянулась к салфетке и промокнула губы. При этом она украдкой поглядывала на Чарлза. Тот с бесстрастным видом доедал суп, но, неожиданно вскинув глаза, поймал ее взгляд.

И кажется, что-то сообразил.

Филчетт и его подчиненные вернулись, и Пенни поспешно опустила голову. Чарлз, откинувшись на спинку стула, подождал, пока подадут второе и Филчетт снова удалится.

– Скажи, Николас часто приезжал в Уоллингем, пока Гренвилл был жив?

Пенни продолжала упорно смотреть в тарелку.

– Время от времени. Даже когда был маленьким. Эмберли и папа были близкими друзьями.

– В самом деле?

И хотя голос его звучал мягко, Пенни он не обманул.

– Но последние десять лет Николас бывал здесь крайне нерегулярно, так?

Ей очень хотелось солгать, но он обязательно проверит, и разоблачит ее.

– Так.

К ее удивлению, он не стал продолжать допрос и всецело занялся жареным ягненком.

Она не подозревала, что Чарлз исподтишка наблюдает за ней. Ничего, пусть Пенни немного понервничает! Она со страхом ждет следующей фразы. Недаром он намеренно показал, что не отступит, а, наоборот, станет давить все сильнее, пока она не капитулирует и не выложит все, что знает.

Время, которое он дал ей на размышления, было крайне ограниченно, особенно с того момента, как он узнал о соучастии Арбри. Мало того, почти истекло, когда он узнал о должности Эмберли в министерстве иностранных дел, том самом министерстве, где действовал продажный изменник.

Он молчал, пока перед ними не поставили пудинг миссис Слаттери из лимонной кожуры, его любимый. В этот раз миссис Слаттери превзошла себя, и пудинг исчез через несколько минут.

Чарлз поднял бокал, пригубил вино и неожиданно сказал:

– Ты кого-то оберегаешь. Но это не Арбри. Пенни плотнее сжала губы.

– Так кого же? В твоей семье остались одни женщины, а они, естественно, тут ни при чем.

Пенни проглотила последний кусочек пудинга.

– Естественно.

– Так кто же из Фауи еще переправляет секреты врагу? Кого ты считаешь своей обязанностью защитить?

Именно поэтому она отказывалась быть откровенной. Именно в эту точку нужно бить.

Как только она отложила ложечку и спокойно взглянула на него, он насмешливо вскинул брови.

– Может, кто-то из слуг Уоллингема?

– Вздор! – презрительно бросила она.

– Сама матушка Гиббс?

– Нет.

– В таком случае ее сыновья. Кажется, именно Гиббсы заправляют здешней шайкой контрабандистов под гордым названием «рыцари Фауи»?

Пенни нахмурилась, делая вид, что смущена.

– Не уверена, что ответить – да или нет. Но так и быть: да. Были и будут. Гиббсы занимались контрабандой свыше четырехсот лет.

– Они по-прежнему встречаются в «Петухе и быке»?

– Да.

Значит, она была там, и недавно. Должно быть, следила за кем-то.

– Может, это они передают государственные тайны врагам?

– Не знаю.

– А какие еще шайки действуют в этой местности?

Вопрос казался вполне невинным. Но дело было не в смысле самого ответа: он просто хотел узнать, с кем она недавно встречалась и о чем разговаривала.