Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека - Александр Рыбин

Иван удивленно вскинул глаза, перестал протирать белоснежной салфеткой бокал.

— Ты чего?

— Ничего! Сделай так, что вы меня не видели. — Он пони зил голос, чтобы его не услышали посторонние. — Вот пятерка, — Илья дрожащими руками достал пятитысячную купюру. — И вот еще, — он достал вторую банкноту того же достоинства, — на троих достаточно. Меня здесь не было. — И швырнул деньги на стол.

— Да что случилось, Илья?

— Зови ментов, Ваня. А меня здесь нет. И главное — не было. Только сильно не шумите. Я тут совсем не при делах, — прошипел он оторопевшему бармену в ухо и, пытаясь держаться спокойно, покинул ресторан.

Илья плюхнулся в машину.

— К Пистолету. Тьфу, на Пушкинскую и Семашо, — поправился он, еще стараясь держать себя в руках.

Водила нехотя включил зажигание. И тут Илью прорвало — он завизжал, как резаный поросенок:

— Быстрее, черт возьми!

— Будет сделано, — невозмутимо ответил водила, видимо, много чего повидавший на своем шоферском веку, и не спеша переключился на вторую скорость.

На лбу Ильи выступила испарина; он сообразил, что совсем некстати оставил пакет с деньгами на письменном столе у Арсена. Спокойно! Спокойно, без паники!

— Поворачивай обратно.

— Ты чё, парень, обкурился?

— Поворачивай обратно, приятель. — Голос куда-то пропал; ему казалось, что он себя не слышит.

Ворвавшись в ресторан, Илья увидел, что бармена за стойкой нет. Заскочив в офис, бросился к столу: пакет лежал на том же месте, где он его и оставил. Ивана и тут не было. Вдруг он услышал трубные звуки из мужского туалета. Оттуда показался зеленый бармен с перевернутым лицом. Он уставился на Илью с плохо скрываемым страхом.

— Ты! Ты опять здесь! — Он пробуксовал ногами, пытаясь убежать от Ильи, но у него это не получалось. Иван привалился к стене и тихонечко, соплей сполз вниз.

— Тихо, тихо! Придурок! Это же не я. Эти трое, понимаешь, трое! Что были до меня.

Кажется, к бармену возвращалось сознание.

— Слышишь, Иван, выпроводи под любым предлогом тех за столиком, под любым предлогом! Чтобы было меньше свидетелей. Хочешь, я тебе дам еще червонец, только выпроводи клиентов до приезда полиции. И попроси ребят, чтобы они сказали, что не было меня тут. Вот еще червонец. Это не я Арсена завалил! Неужели ты не понимаешь?

Бармен встал, отряхнулся. Видно было, что он наконец пришел в себя.

— Лида! — закричал он прямо из коридора, ведущего в зал. Официантка тут же выглянула из-за двери.

— Отправь быстро посетителей…

— Я уже приняла заказ, Ваня.

— Придумай что-нибудь. Извинись, скажи, нас закрывают… Проводи гостей, и идите скоренько с Виктором сюда.

Когда парочка официантов узнала, что произошло, они совершенно этому не удивились. Лида лишь побледнела и удивленно чуть приподняла левую бровь. Вот это выучка!

Отлучившись в зал, она извинилась перед посетителями, сообщив, что их ресторан накрыла санэпидемстанция и обслуживание временно невозможно. Ну и выдержка у мадам, подумали все трое, когда та, невозмутимо постукивая каблучками, вернулась в кабинет Арсена. Илья повторил свою просьбу и протянул им по две красненькие, хрустящие банкноты. Второй официант, Виктор, начинающий лысеть толстяк, без возражений взял деньги из его рук. Лида чуть помялась и тоже взяла…

— Илья, мы тебя сегодня не наблюдали. Разберемся без тебя, — Иван это сказал на прощание так обыденно, будто хозяев тут резали пару раз в неделю.

Пистолет забегал по комнате, когда Илья рассказал ему о том, что произошло в ресторане на левом берегу.

— Хреновое дело! — Лицо Пистолета сморщилось и приняло на мгновение вид печеного яблока. На самом деле, он плохо видел и сейчас пытался разыскать зачем-то свои очки.

— Мама, — заорал он растеряно, — где мои очки?!

— Не кричи. — К ним в комнату вошла полненькая, улыбчивая, миловидная женская копия Пистолета. — Ты их оставил в ванной; на, недотепа! — она провела своей мягкой ручкой по кудрям сына. — Вы чего такие мрачные?

— Ой, мама! Я потом всё расскажу.

— Когда придумаешь? — Хохотнула она.

— Мам, не начинай!

Она, напевая какой-то мотивчик, вышла из комнаты. Водрузив очки на конопатый нос Пистолет уставился на Илью.

— Может к папе, за помощью…

Илья гордо замотал головой…

Мать, открывшая Илье дверь, хмуро сказала:

— Тут тебе весь вечер названивали. Спрашивают тебя и вешают трубку.

— Кто?

— А я знаю…

Илья выпил стакан воды и грохнулся на кровать.

В четыре часа утра за ним приехали.

Его встретил хмурый капитан, который постоянно сморкался и закапывал себе что-то в нос.

— Аллергия замучила, — пожаловался он по свойски и вздохнул. — Ты уж прости, что рано так; домашние небось волновались. Мы для твоего же блага, чтобы ничего не случилось. Дружков убивают, а ты понимаешь дрыхнешь.

— Я-то тут при чем?

— Да мы знаем. — Он смачно, на весь кабинет, чихнул. — Тут понимаешь, какая штука… Машину ты видел. Случаем не рассмотрел номер?

— Нет.

— А подумать?

— Тридцать четвертый регион, кажется.

— Хорошо. Вот уже гораздо лучше… Что же ты нас не дождался? Ладно. Номер вспомни.

Илья закрыл глаза: номер, номер, он еще… да, точно, как номер квартиры Кати. Точно.

— Сто двадцать три, но не уверен.

— «Мазда» черная?

— Да убитая совсем.

— Ага, под Сальском в лесополосе сожженная стоит. Что еще запомнил, описать сейчас можешь?

Илья рассказал всё, что помнил.

— А зачем к Оганесяну приезжал-то?

— К какому Оганесяну? — Илья встрепенулся, не сразу сообразив, что капитан спрашивает про Арсена. — Просто поболтать.

— А что у тебя за история с его машиной? Илья молчал. Блин, они уже всё разнюхали!

— Ты знаешь… — Капитан опять полез за платком, долго сморкался. Глаза у него налились и стали красными. — Ты знаешь, — повторил он после затянувшейся сопливой процедуры, — что у тебя возникают проблемы с уголовным кодексом? Большие проблемы. И не только с ним.

— Я-то тут при чем? — повторил Илья. Он дрожащими пальцами мял сигарету до тех пор, пока из нее на пол не посыпался табак.

— Что ты заладил: «я-то тут при чем, я-то тут при чем»! Сейчас поймешь… Семья покойного Оганесяна считает, что если бы ты не протаранил машину Арсена, то… Он, оказывается, взял за нее задаток. Какого хрена ты себе думаешь дальше? Парень, ты так попал…