Воплощенная - Джоди Мидоуз

Я ничего не могла с собой поделать и стала напевать под нос, пока мы пересекали речной мост.

— У тебя хорошее настроение.

Сэм дернул Шэгги, чтобы тот перешагнул ступеньку на пути; пони фыркнул и качнул головой в сторону коттеджа, где осталось его теплое стойло, с нескончаемым запасом еды.

— Ага. — Мы наконец-то шли в Сердце, великий чистый город, о котором я столько слышала с детских лет. — Мысль о том, что я узнаю, кто я, была пугающая, потому что мне может не понравиться то, что я узнаю. Но я должна была сделать это.

— Всегда есть выбор между тем, кто ты есть и кем ты станешь.

Пока мы шли, небо сменило цвет на бледный оттенок индиго. Я не могу просить его понять мое желание узнать, что случилось и почему Циана исчезла навсегда. Он не сможет понять мое чувство вины от того, что все мечтают, чтоб я оказалась на ее месте. Я дернула за повязку.

— После визита Советника Фрейза, я годами убеждала себя, что я Циана. Я мысленно называла себя ее именем и говорила, что потеряла память в момент перехода жизни. Прочла о ней все книги в коттедже, пыталась представить себя за шитьем и старалась изобрести новые пути для выпуска серии полотна. Оказалось, я едва ли могу представить, как это делается, так что предоставила другим открывать пути как синтезировать шелк. Ну, вот так-то. Плюс, Рассказчики Душ никогда не ошибаются.

— Ну, едва ли так можно сказать в наши дни.

— Мммм?

Он хихикнул.

— Тесты не всегда были точными, но мы узнали об этом только после того, как дети начали непристойно выражаться в сторону Рассказчиков Душ. Ушло не мало времени, пока мы запомнили, что Уит на самом деле Тера и мы должны называть его только так. Некоторые из нас выдумывали про него разные истории, якобы из прошлого, лишь бы позлить.

Усмешка на моем лице появилась раньше, чем я смогла ее скрыть.

— Ты должен радоваться, что у тебя все еще есть друзья, учитывая то, как ты себя с ними ведешь.

— Именно по этой причине мне пришлось выйти и найти нового. Все остальные бросили меня. — Он моргнул прежде, чем я успела задуматься, насколько он серьезен. — Когда мы дойдем до Сердца, я познакомлю тебя с кем захочешь. Даже с теми друзьями, которых я не заслуживаю. У меня есть парочка на примете.

Я покраснела, вспомнив признание о Доссэме, но Сэм тактично промолчал. Это была та часть разговора, к которой я пока не готова.

Мы двигались вниз по тропе, между щеголеватыми деревьями и гнилыми бревнами, которая приведет нас к Сердцу. Как раз перед полуднем, Сэм вернулся к нашей ранней теме разговора, как будто мы ее и не прекращали.

— Как по мне, у тебя есть уникальная возможность стать кем ты сама захочешь.

— Сомневаюсь.

— Ты в выигрышной позиции, потому что можешь учиться на чужом опыте. Ты не должна повторять наши ошибки, сделанные в начале, или которые мы продолжаем делать. — Он отвел Шэгги с дороги и привязал веревкой к тополю, оставив достаточно места для пони, чтоб тот мог порыться в листве. — И твое будущее пока не написано в глазах у каждого. Никто не знает чего от тебя ожидать. Можно сказать, что общество находится в замкнутом круге. Мы стоим на месте. Благодаря тому, что ты новенькая, у тебя есть власть вытащить нас из этого.

Он сумасшедший, если видит во мне такого человека. Бездушная не может сделать такого.

— Что если я не хочу тормошить вас?

— Ты не обязана делать то, чего не хочешь. — Он постелил покрывало на листьях и жестом предложил сесть. — Но я не верю, что ты хочешь быть просто еще одной душой, делать одни и те же вещи каждую жизнь. У тебя больше власти, чем у кого-либо. Тебе решать, использовать ее или нет.

— Я не чувствую себя человеком наделенным влястью. — У меня болят руки, я едва ли могу себя прокормить, а Сэм все продолжает меня спасать. — Скорее самым мелким, незначительным человеком.

— Ну, на счет маленькой — может быть. Но точно не незначительная. — Он сел рядом со мной и мы стали просто смотреть на пустую дорогу. — Каждый знает кто ты.

— Не похоже, что это хорошо. Я же «Та Ана». Кроме тебя, со мной никто не хочет разговаривать. Даже Ли. В прошлой жизни никто не мог его заткнуть. — Я хотела исправить на «ее», но вовремя прикусила язык. Было трудно запомнить, что моя мама, определенно женщина, раньше была мужчиной. Другое тело. Другая жизнь. Вместо этого, я сказала: — Что на счет всех остальных? Ли им запретила? Или они просто не хотели?

Сэм достал нож, куском сыра из сумки и начал нарезать его.

— Честно? Я думаю, люди не уверенны, стоит ли знакомиться с тобой. Это все равно, если бы ты думала, стоит ли дружить с бабочкой, даже если на утро она улетит.

Мне стало больно дышать.

— Что на счет тебя?

— Ну, ты ведь уже знаешь.

Я не знала и не хотела в этом признаваться.

— Тебя ничего не останавливало от встречи со мной раньше. У меня был бы... — нет, не друг, это уже слишком — ...было бы с кем поговорить.

Он выдал свою фирменную полуулыбку.

— Ли остановила меня. Мы всегда не очень-то ладили. И я не знал, как она обходится с тобой. Если бы знал, не буду утверждать что смог бы все изменить, но я хотя бы мог попробовать. Мог бы. — Не имеет значения, что он там говорил на счет моей власти. Для всех я была просто бабочкой, а кто бы, в своем уме, спасал бабочку от невнимания кота? Он предложил мне дольку сыра, но у меня резко пропал аппетит. — Ты должна есть. — Сказал парень, который убеждал меня, что я могу делать что захочу. — Я отошла в сторону — Ли бы ударила меня за это — но он просто вернулся к своему ланчу. — Хорошо. — Он съел всю еду сам и ничего больше не предлагал. Когда Сэм закончил, то свернул покрывала и кинул в сумку. — Пора идти дальше.

Часть меня хотела извиниться, скорее потому, что мне надоело его невнимание, но, на самом деле, никто из нас не сказал или сделал ничего такого. Мы просто... рассердились. Я вздохнула. На протяжении следующей мили я молча теребила бинт на руке. Затем я положила руку на плечо Сэма, достаточно нежно, чтобы не задеть восстанавливающуюся кожу.

— Сэм?

Он остановился.

— Теперь ты проголодалась?

Я потрясла головой.

— Я рада, что ты разговариваешь со мной. — Особенно, если вспомнить моменты в коттедже. Возможно, он болтал без устали лишь бы отвлечь меня от боли — возможно, он просто не хотел слушать мою агонию — но он со мной говорил, был ласковым и нежным. Для меня это значило все. — Я не надеюсь, что остальные будут такие же как и ты.

— Никто не знает, долго ли ты еще будешь поблизости. Это причина, по которой люди были с тобой не очень-то приветливы.

— Я буду поблизости всю свою жизнь, — шепнула я, не совсем в такт лесному бризу, биению сердца и трепыханию невидимых и бестелесных крыльев. — По мне, так это много времени