Русский след Трампа. Директор ФБР свидетельствует - Джеймс Коми

для назначения перемещения заключенных. Она типично появлялась в Ричмонде раз в месяц, и не было достаточных оснований для привлечения ее лично. Но судья сделал это, чтобы припугнуть нас и ее.

Он не знал Хелен Фейхи.

В день слушания по ее неуважению к суду, зал суда, коридоры здания суда и улицы снаружи были забиты дюжинами офицеров полиции и федеральных агентов, включая полицейских лошадей и мотоциклы на улице. Фейхи спокойно подошла к столу «обвиняемого» в зале суда и принялась ждать. Судья появился и был так перепуган при виде подобной поддержки правоохранительного сообщества, что принялся разглагольствовать о том, какой проблемой я являлся, совершенно игнорируя Фейхи и выплескивая свой яд на зрителей, среди которых сидел и я. Затем он закрыл дело против нее. Она считала, что это было весело, сказала нам, что мы поступали правильно, и велела продолжать.

Я обязан всей своей карьерой руководителя вере Хелен Фейхи, не только в меня, но и в себя. Она сияла от достижений своих людей — которые, в свою очередь, любили ей — и мы расцветали от ее сияния. У нее хватало уверенности, чтобы быть скромной.

* * *

Но человек, больше всего научивший меня лидерству, это моя жена, Патрис.

Все мы на протяжении жизни встречаемся со смертью. Это неизбежно. У меня были свои встречи, даже после того, как Насильник Рамси остался лишь в моих кошмарах. Так было, например, в то время, когда я навещал Патрис, которая в то время была еще просто моей девушкой, и в составе Корпуса Мира находилась в отдаленной деревушке в Сьерра-Леоне, в Западной Африке, и едва не умер от малярии. Если бы она не отвезла меня посреди ночи на заднем сидении мотоцикла и буквально не затащила в отдаленный госпиталь, я бы не выкарабкался. Но порой не тогда, когда мы сами встречаемся со смертью, а, скорее, когда смерть забирает тех, кого мы больше всего любим, мы по-настоящему начинаем понимать, как коротко наше время на земле, и почему то, как мы проводим это время, имеет значение.

* * *

Летом 1995 года мы с Патрис жили в доме в колониальном стиле с пятью спальнями на тупиковой улице в планированном микрорайоне Ричмонда. Это было то местечко, где местная пожарная компания пришлет к вашему дому машину на день рождения ребенка, где все соседи знают друг друга, где дети проводят бесконечные часы на тихой улице, рисуя мелом дорожки для игр на велосипедах. Наши две маленькие дочки счастливо росли в новом доме, а в 1994 году к ним присоединился младший братик. А затем появился Коллин.

Коллин Эдвард Коми родился 4 августа 1995 года. Он родился здоровым, три четыреста весом, и, как и все дети Коми, длинным. Патрис кормила его в больнице, а наши трое детей навестили и подержали его. Это был замечательный день, который переживали многие родители с новорожденными. Но к концу дня Патрис почувствовала какую-то перемену в нем. Он стал необычно раздражительным, так что она несколько раз говорила персоналу больницы, что что-то не так. Они заверили ее, что с ним все в порядке, и все хорошо. Одна медсестра снисходительно сказала этой матери четырех детей: «У вас просто никогда не было колик у ребенка».

С ним было не все в порядке. Мы еще не знали этого, но маленькое тельце Коллина боролось со смертельной инфекцией. Примерно четверть всех женщин являются носителями бактерий под названием стрептококк группы B. Эти бактерии безвредны для матерей, но могут убить их малышей. Они могут быть достоверно диагностированы ближе к концу беременности и легко вылечены пенициллином во время родов. Но в 1995 году этот протокол проверки и лечения еще не был обычной американской медицинской практикой. Хотя некоторые больницы и некоторые доктора проверяли на эти бактерии, медицинская ассоциация акушеров еще не рекомендовала эту практику, и советы штатов по медицине не сделали ее стандартом осмотрительности.

На следующее утро у Коллина была высокая температура и острое бактериальное заражение крови, называемое сепсисом. Под специальным уходом в неонатальном отделении интенсивной терапии он боролся девять дней. Вскоре его поместили под искусственную вентиляцию легких, аппарат, снова и снова наполнявший воздухом его маленькую грудь. Патрис практически не спала, и часто отключалась, сидя в кресле рядом с ним. Она поясняла, что он девять месяцев слышал и касался ее, и нуждается в этом голосе и этом прикосновении больше, чем когда-либо. Так что она сидела рядом с ним, час за часом, день за днем, держа его маленькие пальчики и пев ему колыбельную.

Затем доктора показали нам катастрофические снимки головного мозга. Инфекция уничтожила огромные отделы его мозга. Они сказали нам, что теперь лишь искусственная вентиляция легких поддерживала в нем жизнь. Ваш сын умер. Но они не говорили нам, что делать; они хотели, чтобы мы сказали им, отключать ли Коллина от аппарата искусственной вентиляции легких. Как мы могли это сделать? Он был там, живой, прямо перед нами, и нас просили сдаться, и дать ему умереть.

Я отправился домой проведать остальных детей. Мои родители оставались в нашем доме. Как обычно в состоянии стресса, я был спокоен, даже немного холоден. Но рассказав маме и папе, что произошло, и какой у нас был выбор, я разрыдался. Не думаю, что они знали, что делать.

Когда я вернулся в больницу, мы с Патрис приняли решение. Посреди неописуемого горя она каким-то образом знала, что еще необходимо было сделать. Другому нашему сыну еще не было и двух лет, и он не мог понять, что происходит, но наши старшие девочки могли. Ради них Патрис решила, что они заслуживают, им необходимо знать правду. Когда они узнают правду и смогут принять ее, у них появится шанс в последний раз увидеть Коллина. Девочки держали нашего крошку в первые минуты его жизни, рассуждала Патрис. Они должны подержать его и в конце. Его смерть не следовало скрывать от них, иначе горе станет слишком огромным, когда они подрастут. Мне никогда не хватило бы мудрости увидеть это. Показать пяти и семилетней их умирающего новорожденного брата? Кто так поступит? Мудрая женщина, и она сделала подарок нашим дочерям. У них появился шанс попрощаться.

Чтобы подготовить наших дочерей к этому, мы взяли их на пикник и, сквозь потоки слез, объяснили, что происходит, и почему. Затем моя мама привела девочек в отдельную палату вскоре после того, как отключили аппарат. Патрис держала Коллина и передавала каждой из его сестер.