Русская война 1854. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов

Паровые двигатели мы прикрыли защитными кожухами, но и без них тут было достаточно интересного: приборы, лебедки, да и сама возможность увидеть море с высоты через нижние иллюминаторы. Кажется, от последнего второй англичанин даже в ступор впал.

— Я… — наш гость встрепенулся, потом бросил взгляд на своего спутника, словно о чем-то жалея, и только потом продолжил. — Меня зовут Дональд Кэмпбелл, я не член команды «Принца» — гражданский, который просто временно прикреплен к армии.

— И для чего вас прикрепили? — мне стало интересно.

— Мне бы не хотелось рассказывать, — Дональд вскинул голову и от резкого движения закашлялся. — Я благодарен вам за спасение, но выдавать секреты своих нанимателей я не могу.

Мы встретились взглядами, и я как-то сразу понял, что этот действительно ничего лишнего не скажет. Но что же он может так скрывать?..

— А если без секретов? — предложил я. — Что вы можете о себе рассказать?

— Если без секретов…

— Да, не нужно чужих тайн. Но то, что вы можете рассказать о себе — расскажите.

— Ну, я — инженер, — Дональд смутился. — Работал в Америке, в Пенсильвании… Был вызван домой, и, наверно, это все.

— Вы будете строить железную дорогу! — осенило меня.

— Что⁈ — Дональд вытаращил глаза. — Но… Как вы поняли?

— Инженер в Америке, в Пенсильвании — в наше время там можно заниматься только одним, железными дорогами. Ну, и здесь, после того как мы откинули союзников с Воронцовской дороги, у вас осталось не так много вариантов, как можно подвозить припасы под Севастополь и продолжать осаду.

— И вы теперь задержите меня? — голос Дональда дрогнул.

— Зачем? — удивился я. — У нас перемирие, и дорогу Англия построит, с вами или без вас. Лучше расскажите, кто будет этим заниматься? Самаэль Пето?

По расширившимся зрачкам англичанина я понял, что угадал. Значит, и в этой истории именно он взялся за помощь армии… Тем временем «Севастополь» подлетел уже довольно близко к берегу, и я, оставив Дональда с Джеймсом, поспешил к сигнальному фонарю. Надо было передать сообщение, что мы летим с миром. А то неизвестная махина с Андреевским флагом — мало ли кто решит нас случайно сбить. Или не случайно…

Перемирие — это не мир. Что-то я расслабился.

— Ваше благородие! — крикнул Димка, следящий вслед за мной за позициями союзников. — Там сразу несколько рот строятся для стрельбы!

Мне тем временем просигналили, что нас ждут и заранее благодарят за помощь. Вот только я уже взял себя в руки и не собирался подставляться. Подобьют ведь дирижабль, а потом скажут, что сам упал. И кто что докажет?

— Павел Степанович, давайте разворот и к Севастополю, там высадим наших зайцев.

— Кого?

Я вспомнил, что Некрасов еще не написал «Мазая и зайцев», а значит, и выражение это не вошло в обиход.

— Ну, у нас в половодье зайцы часто застревают на возвышенностях, и мужики их подвозят до леса. Вот и назвали случайных пассажиров зайцами.

— У нас так тоже бывает, — закивал один из матросов.

Так мы и болтали, пока летели назад — на все про все, даже с учетом операции по спасению, ушло меньше часа. Народ, отправивший нас в полет, даже еще не весь разошелся. Мы спустились, передали Джеймса с Дональдом, чтобы их вернули лорду Кардигану, а Нахимов поспешил догонять Корнилова, чтобы рассказать ему о ситуации в Балаклаве. Конечно, впереди еще был полет к Евпатории, но уже того, что мы увидели, было достаточно, чтобы спасти оставшиеся на ходу корабли.

А свободные минуты можно было потратить на перебор двигателя. И лед сбить — как ни странно, именно эта зараза оказалась самой большой неприятностью из тех, с которыми мы столкнулись. Пока самой большой…

Глава 5

Сижу у ведра с водой, пытаюсь стереть с лица черные разводы. Моя цена за полет к Евпатории. Если после первого испытания «Севастополь» показал себя чуть ли не идеально, то, когда мы разобрали двигатели после второго, оказалось, что цилиндры начали стачиваться. Слишком мягкое железо или не слишком точная конструкция — так или иначе, стало понятно, что при текущей конструкции пара сотен часов — это максимум. Потом цилиндры и поршни нужно будет менять. С другой стороны, пара сотен часов на скорости тридцать километров в час — это же почти шесть тысяч километров… Много куда можно долететь, главное, увеличить грузоподъемность, чтобы это имело смысл.

— Сколько? — рядом раздался голос Волохова. Кажется, последние мысли я проговорил вслух.

— В верстах поменьше будет, Даниил Кириллович, всего пять с половиной, — ответил я.

— Но до Петербурга хватит?

— Хватит. И туда, и обратно, — кивнул я. — Так что начинайте закладывать большой ангар, будем строить сразу два «Кита». Систершип «Севастополя» и большого брата.

— На сколько?

— Сто пятьдесят метров, — решил я. — Тогда мы сможем поднять больше десяти тонн и… Если у нас будет ангар с мачтой в Санкт-Петербурге, то сможем забрать груз там и привезти сюда. Быстро.

— Насколько быстро?

— Если без проблем и с попутным ветром — шестьдесят часов.

— Три дня до столицы, — Волохов выдохнул.

— Даже быстрее, — уточнил я. — Для более крупного дирижабля нам будут нужны более мощные двигатели, которые, соответственно, дадут большую скорость. А так… Человек пять мы можем хоть сегодня отвезти в Санкт-Петербург.

— Надо везти! — загорелся идеей Волохов. — Великих князей — к отцу и обратно, на пару дней. Представляете, какие после этого перед нами откроются двери?

— Представляю, что я на неделю лишусь своего единственного дирижабля, — возразил я. — И армия лишится. А что насчет возможностей, так нам их пока хватает. Лучше побольше ткани, дерева, угля и стали! А здесь и сейчас