Семь шагов над обрывом - Надежда Костина

предупредить пытался, а мы…ну…не прислушались. Зато дождь пошел.

Она наклонила голову к плечу и ехидно улыбнулась, глядя, как от возмущения полицейский надулся, а веснушки проступили ещё ярче. Лерка хихикнула и заговорщицки толкнула подругу локтем в бок.

Тетя Тома грозно показала кулак. Спелись, на мою голову – читалось на ее лице.

Участковый шумно выдохнул, откинулся на спинку стула, уперся ладонями в стол. Засопел, напоминая недовольного уличного кота.

– Деда я, конечно, уважаю, он и ко мне заходил побалакать, – полицейский замолчал, видимо, припоминая местного чаклуна, – любит старый пень навести тень на плетень. Только «щось менi бджiлки нажужжали, а ще вiтер в полi навiяв» – не аргумент и к делу его не пришьешь!

Сергей Петрович стал нервно грызть ноготь большого пальца. Совсем не солидно. Переживает, подумалось Соне. Она тоже, чуть что – ногти кусает!

– Нужно в район сообщить, – вмешалась тетка Оксана. – На всякий случай. Пусть знают. Вдруг чего…

Участковый тяжело вздохнул и обреченно махнул рукой.

– Да сообщил я уже…

Базарный день

С утра пораньше тетя Тамара растолкала сонную девочку и решительно заявила – ее терпение лопнуло! Идём на базар за новой одежкой! Чего это Лерка – чудо разноглазое – аки принцесса вчера заявилась, а у ее (ее!) деточки ни одного нормального платья нету. Ну и что, что глушь?! А если в район поехать или, не приведи господь, в область – в драных шлепках и линялых шортах?! Софиюшке, между прочим, скоро 15 лет. Невеста, почитай. Вон, хлопцы мимо ворот ходят и заглядывают, приветы передают.

Соня изумленно вытаращилась на тетку. Какие хлопцы?! Какая невеста?! Она ещё маленькая. И вообще…война…и…кому она нужна…такая…ненормальная…

Тамара Васильевна осторожно присела на скрипучую кровать, ласково погладила «свою девочку» по спутанным после сна волосам. Грустно улыбнулась, вздохнула.

– Война закончится. А радоваться разучиться нельзя. И вообще – ты у нас сокровище. И красуня. Так что умывайся, кушай – на столе все свеженькое. И собирайся на базар.

Соня шмыгнула и порывисто обняла тетю Тамару. Та крепко прижала сонное растрепанное чудо. И, думая, что чудо не заметит – украдкой смахнула с ресниц слезы.

А что? Слезы – они тоже лекарство, особенно такие…

****

– Божечки, яка принцесса! Томка, ну ты глянь! – бойкая продавщица запросто толкнула покупательницу в бок. Бывшую одноклассницу, между прочим.

И куму. Кто бы сомневался!

– Ну, шо я тебе кажу! Голубой – ее цвет. Глаза серые, волосы светлые. Красный – фуфло, оранж, малина – ни в коем разе! Она в них, что клоун. И морда красной кажется и …не то. А ну, дитё, давай примерь ещё вот это.

Шумная тетка уверенно сунула смущенной Соне наряд и подтолкнула в «примерочную» – тесный закуток в торговом киоске, отгороженный от посторонних глаз цветастой тряпкой. В темном углу были свалены пустые клетчатые сумки, на складной табуретке стоял термос и пластиковый контейнер с обедом. Вокруг слышались громкие голоса, звучала музыка, сигналили машины, спорили и смеялись люди. Поначалу девочка не поняла, как можно переодеваться, если в метре от нее трое мужиков обсуждают новости с фронта, а их отделяет (от мужиков, не новостей) хлипкая стенка ларька; с другой стороны дотошная мамаша выбирала сандалии для орущего от возмущения карапуза.

Но тетя Тамара на пару с этой…Ганной убедили Софийку, что «нормальные» люди на такие мелочи внимания не обращают.

Значит, будем сегодня нормальными, мысленно улыбнулась Соня.

Для разнообразия.

Надев бело-голубой сарафан на тоненьких бретельках, она взглянула на свое отражение в узком высоком зеркале, и… схватилась рукой за горло, часто задышала, хватая ртом воздух.

Последний раз в полный рост она видела себя очень-очень давно…ещё дома.

В прихожей стоял здоровенный зеркальный шкаф. Данька любил дышать на стекло и прижимать к запотевшему зеркалу ладошки. Мама сердилась, вытирая следы мягкой тряпочкой. Братик смеялся и прятался от мамы среди курток и пальто. Это его и спасло от тысячи осколков, в которые превратились огромные зеркала. Данька, услышав первые гулкие удары, забился в угол шкафа, задвинул дверцу, и, стянув с вешалки шубу, затаился в темноте. Так папа и выгреб его оттуда, завернутого в рыжий лисий мех…

… Соня медленно глубоко вздохнула. Выдохнула. Разжала сведенные судорогой ледяные пальцы, потрясла ладонями, сбрасывая напряжение. Что там ещё Лерка советовала, когда накрывает? Прислушаться, принюхаться, присмотреться?

Она порывисто втянула носом воздух – вкусно пахло кофе и котлетами с луком, сладкими духами и бензином, новой тканью и нагретым на солнце металлом.

Кажется, помогает! Соня огляделась вокруг – вешалки на стенках, цветастая занавеска на бельевой веревке, на прилавке громоздилась куча вещей – яркие футболки, летние платьица и сарафаны, юбки и лёгкие свободные брюки. Только зачем в этом селе нужна «приличная» одежда? Магазин – на соседней улице. Колодец – за воротами. С Леркой гулять?.. Да уж…

Соня крепко зажмурилась, ещё раз шумно выдохнула и с опаской глянула в зеркало, откинув с лица волосы, неуверенно улыбнулась. Провела кончиками пальцев по странно запотевшему стеклу – холодному, словно шелковая гладь реки под ветвями плакучей ивы. От лёгкого касания вода пошла кругами, отражение подернулось рябью, сухой дубовый листочек задрожал на зеркальной поверхности…

Нормальная, говорите?

Девочка растерянно отдернула руку, прислушалась к базарному шуму-гаму.

У прилавка две кумушки увлеченно сплетничали, не замечая долгого отсутствия «красуни». А может, специально насовали ей нарядов, чтобы всласть наговориться.

– Ганя, оно ж дитё совсем, – шепотом, чтобы «дитё» не услышало, причитала Тамара Васильевна. – Да ещё городское! И в нашу глухомань попало. Ни тебе культуры, ни цивилизации – куры с гусями, вода в колодце, – да шо я тебе кажу! Сама знаешь. Сколько народу за кордон подалося от того жахиття! А эти – туточки. Батько в шпитале, мамка с лялькою до нього рванули. Мы з Софийкою удвох хозяйнуем. Гляжу на нее, аж сердце плаче. Она ж токо-токо оживать начала. И тут, на тебе, – бисова хрень! Шо они с Леркой на цвинтаре натворили…

Тихий шепот Соня слышала отчётливо, слух после приступа обострился или ещё какая «бисова хрень»? Девочка хихикнула.

– А шо Серёга казав? Нашел того упыря? – продавщица от любопытства забыла и про товар, и про деньги.

– Та де там!!! Каже – бомжара залётный. Слинял одразу, як Ксанка пальнула. Чи Лерка, не помню…

– Ну й добречко, що слинял! – обрадовалась Ганна. – Погань яка, не приведи Господь. Зато дощик пошел! Та добрый такой! На неделю полива хватит. Молодцы дивчата!

– Ганя! Ты шо, здурила?! – тетя Тома забыла о конспирации, и резко прибавила громкости. –