Визит черной вдовы - Марина Серова

— Пардон, мадам, — я взяла под мягкий локоток обалдевшую тетку, впихнула ее в женский туалет и защелкнула дверь.

— Вы… кто вы такая?! Что это значит? — опомнилась Жанна Леонидовна, меняя цвет лица на оттенок своего салатового костюмчика.

— Тихо, Маша, я Дубровский! — неожиданно для себя отчебучила я и коротким ударом в солнечное сплетение вырубила ее, думаю, минут на двадцать. Климкина рухнула на пол как подкошенная, издав глухой звук падающего тюка с мукой. Слава богу, огромный начес плюс колоссальный шиньон на затылке спасли ее голову от соприкосновения с плитками пола. Нет, я не ожидала, что она так рухнет! Я заботливо подложила ей под голову ее же сумочку. Климкина дышала ровно, но явно была в отрубе. Так, господи, что же мне делать?! Я глянула на часы — через пять минут меня ожидает советник, а я тут в туалете с неподъемным телом! Сейчас сюда кто-нибудь войдет!.. Да, ну и пусть. Зашла женщина, ей стало плохо, я помогаю — и все дела! Пускай потом до опупения рассказывает, что прочла у меня на груди свои имя и фамилию. Да она, когда очухается, ничего не вспомнит. Может, сомлела от жары?

Однако надо что-то делать, пока ее состояние позволяет делать это без ее согласия. У меня есть пять минут, надо бежать искать Игоря, чтобы он занялся ею, а я должна успеть к советнику!

Мне пришлось покинуть генеральную директоршу «Ориона», сиротливо лежащую на полу дамского туалета, а входную дверь прилепить пластырем к косяку, чтобы никто лишний туда не вошел. Благодарение небесам, что у меня в сумочке отыскался пластырь.

Ну, короче, замуровала я Климкину и бегом побежала по этажу. Я носилась, словно очумелая, ища какой-нибудь выход в этот треклятый зимний сад, где должен был отираться Игорек. Время таяло — я бегала по лабиринтам правительства и наконец очутилась в каком-то людном месте.

— Простите, вы не скажете, где находится зимний сад?! — прокричала я бессовестно в ухо какому-то мирно слоняющемуся старичку, чудом уцелевшему тут, видимо, еще с застойных времен.

— А?!

Так, со старичком ясно. Черт, еще три минуты — и Климкина очнется, начнет ломиться с дикими криками в залепленную дверь, а советник, поглядев на часы, отменит все встречи и учешет на обед! Но моя сумасшедшая беготня, вызывающая явное недоумение у чинных обитателей нижних этажей, увенчалась наконец успехом. Я оказалась в зимнем саду, где под пальмой мирно читал газетку Игорь. Я выхватила газету у него из рук. Игорек обалдело поднялся:

— Таня, что случилось? Климкина куда-то пропала!

Что меня больше всего потрясает в мужчинах — это какая-то отупелая безынициативность и непредприимчивость. Климкина пропала, я ее там вырубаю в туалете, рискуя всем на свете и в том числе своей личной свободой — арестовали бы меня, да и все, а он мирно прохлаждается с газетой! Отдыхает после бурных объятий! А Таня хоть на ушах прыгай! Хотела я ему это высказать, но отложила на другое, более спокойное время.

— Короче, объяснять мне некогда. Климкина без сознания лежит в дамском туалете, не доходя десяти метров до приемной советника. Идешь туда, отлепливаешь пластырь, откачиваешь ее и говоришь, что ей стало плохо, она упала, а ты ее нашел. И все! И занимаешь ее дальше, как хочешь. А я опаздываю к советнику. — Последние фразы я прокричала уже на бегу.

Мы, конечно, припустили со всех ног. Игорь, не привыкший, как я, моментально вписываться в неординарные ситуации, задавал глупые вопросы:

— Какой пластырь и на ком?

— На двери пластырь, на двери. Будет хорошо, если ты сведешь Климкину к доктору и займешь ее там до вечера. А еще лучше вообще куда-нибудь отправить ее. Ну это решим потом.

Игорь отправился вскрывать дамский туалет, где еще лежала без движения, но уже постанывала Климкина. Быстро оклемывается. Бог даст, все до свадьбы заживет. До свадьбы дочери, например.

Последние метры до двери приемной и последние секунды истекающего времени я просто проскользила по гладкому паркету, чуть не впечатавшись носом в дубовые двери. Уф, все-таки успела!

Я залетела в приемную, на ходу поправляя бейдж и волосы, одергивая юбку, поудобнее укладывая папку с бумагами — о боже, что же я буду говорить?! Я даже не успела посмотреть документы в папке! И имею только весьма расплывчатое представление о целях прибытия сюда Климкиной. Ну да ладно. Война план покажет. Главное — не подать виду, что я ни черта не знаю об этом американском юридическом центре для беженцев. Постараемся выехать на общих фразах.

Я буркнула секретарше, мышью притаившейся в углу, что у меня назначена встреча, и назвала свою, точнее, чужую, фамилию. Мышь из угла пискнула:

— Вас ждут.

Когда я раскрыла дверь и ступила на порог обиталища Курбатова, в моей голове образовался полный вакуум, из которого я не могла извлечь ни одной толковой мыслишки.

В центре восьмиугольного зала с окнами до пола помещался устрашающих размеров стол для совещаний буквой Т, во главе коего восседал Виктор Сергеевич Курбатов — здоровенный осанистый мужчина с темными волнистыми волосами, с черными глазами навыкате и тщательно выбритым мощным подбородком, похожим на голую коленку. Эта голая коленка была нацелена на меня, и я, почувствовав себя сразу же студенточкой Таней Ивановой, идущей на экзамен по уголовке, сделала на ватных ногах несколько шагов в направлении стола-аэродрома. Курбатов имел вид огромного зловещего питона, кольцами сложившегося в джунглях в ожидании очередной жертвы.

Он величественно кивнул мне, глазами приглашая сесть в высокое кожаное кресло близ него. Сам он немного поворотился на своем месте, словно питон, выбрасывающий свои кольца в направлении жертвы. Затем этот питон вопросительно приподнял одну бровь, показывая мне, что он готов слушать.

Однако пора тебе, Таня, взять себя в руки. Питон в царстве джунглей — фигня, миф. Просто обычный мужик, которого хоть и распирает от самодовольства, но тоже можно обвести вокруг пальца. И не мне — Тане Ивановой — его бояться. По моей милости этот пиковый туз получил когда-то отек гениталий в ответ на свои вполне простительные мужские потребности. Не думаю, чтобы он сильно изменился с тех пор. От усиленного питания и высокого положения бес в ребро, пожалуй, разбирает его еще больше. Я лихо заложила ногу на ногу и поудобнее устроилась в кресле, улыбаясь питону во все тридцать два зуба. Питон также изобразил подобие улыбки, отчего стал как-то по-человечески симпатичнее.

— Виктор Сергеевич, я генеральный директор международной фирмы «Орион», существующей уже десять лет, — бодренько начала я молоть все, что приходило в голову. — За эти десять лет нами по всей России создано семь правовых центров помощи беженцам и вынужденным переселенцам. Мы знаем, что в Тарасовской области находится немало граждан, которым необходима подобная помощь, и решили обратиться к правительству с предложением учредить в Тарасове юридический центр совместно с нашими коллегами из Бостона, которые будут проводить также специальные юридические курсы. Разумеется, все будет организовано за наш счет. — Я говорила непоколебимо и уверенно, глядя призывным взглядом поверх своих очков прямо в выпуклые питоньи глазищи. Глазищи не моргали. Питон не двигался. Может, он так спит?!