Визит черной вдовы - Марина Серова

Игорь, стоя передо мной, положил руку мне на плечо:

— Ух, Татьяна, действительно нервная у тебя работа! Сколько надо сил — каждый раз так выкладываться!

— Я привыкла. К тому же мне хорошо платят — я уже обеспечила себе безбедную старость! — сказала я с улыбкой, похлопала по его руке, лежащей у моей шеи, аккуратно сняла ее и встала. Секунду мы находились очень близко друг к другу, наше дыхание смешалось, глаза встретились. Еще секунда — и я отодвинулась, отторгла от себя извечное томление, словно вынырнула из пучины соблазна. Ну, все — надо прощаться! Ни к чему это затягивать! — Мне пора, Игорек. Спасибо за все.

— Пожалуйста, но… а мы?.. — Он смотрел растерянно. — Когда мы увидимся?

— Не знаю, — пожала я плечом, улыбаясь, — не знаю, Игорь. Быть может, никогда. — Чтобы пресечь в корне бурю выяснений, я круто развернулась и пошла прочь. Не оглядываясь. Хотя немалая часть моего сердца оставалась сейчас в его руках. Но я не позволю разным женским слабостям превратить мою жизнь в сплошной кошмар ожиданий, ревности, обид и в конце концов расставания, неизбежного в нашем с ним романе.

Я все ускоряла и ускоряла шаги и наконец ушла, удалилась от того, что так волновало и тревожило. Передо мной лежала обычная улица с обычными прохожими, и вскоре я затерялась в их толпе. Никто не обращал на меня внимания, некого было опасаться, не за кем было следить, не о ком беспокоиться.

Любимое ощущение — ощущение свободы — охватило меня! Было так чудесно нырнуть с головой в свою собственную жизнь! Так приятно согревали душу полученные доллары! Можно зайти в ювелирный, можно купить новую шубку на зиму. А лучше всего слетать на недельку-другую в Париж и там как следует отдохнуть и совершить небольшой налет на прилавки модных магазинов. И кто знает, может, именно там дать наконец волю разыгравшимся женским слабостям. Клин-то вышибают клином!

На следующий день первая страница местной газеты встретила меня большим некрологом: ушел из жизни главный советник губернатора, выдающийся деятель и правозащитник, и прочее, и прочее, и прочее… Курбатов Виктор Сергеевич. Он скоропостижно скончался от инфаркта в городской больнице. Далее шли перечни его выдающихся заслуг — перед государством и наукой.

Я сделала большой глоток горячего кофе и усмехнулась: что это за инфаркт у здоровяка Курбатова?!

Хотя, конечно, не исключено, что он действительно откинул копыта в результате так неожиданно навалившихся на него переживаний. А уж Федя-то точно умыл ручки…

Но оставим кесарю кесарево. Пускай сами как хотят разбираются на своем олимпе! Главное — Пальцевы и Катька теперь в безопасности. Я сейчас допью кофе и пойду в турагентство заказывать билет в Париж…

* * *

Я вернулась через две недели, увешанная сумками и коробками по самое некуда. Конечно же, я обошла все парижские магазины и накупила всего, что хотела и что не хотела совсем.

А милый, умный, тонкий и нежный французский студент по имени Рене превратил для меня Париж в настоящий город влюбленных!

Две недели сказки пролетели, как два часа, и вот я, еще полупьяная от французского вина, бесконечных магазинов и своей новой шубы из канадского соболя, нетвердо стоящая на ногах после заключительной ночи настоящей французской любви с Рене, ступила на родную тарасовскую землю. Конечно, доставив несказанную радость местным таможенникам, содравшим с меня огромную пошлину за ввозимые меха и безделушки.

Я возвращалась в свой город с ощущением, что прибыла из космоса. Чувство невесомости не покидало меня и дома. Я ходила по своей квартире, как сомнамбула, и не знала, за что взяться. Была даже не в силах распаковать коробки.

Вдруг раздался телефонный звонок. Это была мама Клюшкиной, которая торжественно поблагодарила меня и пригласила в следующую субботу на… свадьбу дочери в один небольшой, но очень дорогой ресторан.

— Поздравляю, спасибо, — неуверенно произнесла я. — А кто жених?

— Ну, ты сама увидишь! — хитрым голосом ответила мамаша. — Придешь — и увидишь. А Катюшке даже позвонить тебе некогда, все бегает, платье выбирает… Все так неожиданно! Только подали заявление — и уже свадьба! Ох, Татьяна, больше ничего сказать не могу — прости, боюсь сглазить! — Голос в трубке дошел до интонации полного умиления. — Ждем тебя в четыре часа в субботу!

* * *

Александр Пальцев в черном костюме с орхидеей в петлице был просто великолепен! Он смотрел на свою молодую жену, и его рыжие глаза сияли. Жена — Екатерина Клюшкина, а теперь уже госпожа Пальцева — была очаровательна в изящном узком белом платье, выгодно отличающем ее от иных шарообразных невест в кринолинах и розах. Ее голову украшали живые цветы, а шею — роскошное бриллиантовое колье. В ней появилась новая стать, взволнованные глаза и покрасневшие щеки юной супруги не умаляли ее достоинства.

Когда они увидели меня, то переглянулись, рассмеялись — и развели руками. Я поздравила молодых, расцеловав обоих в веснушчатые лица, и вручила им роскошный кофейный сервиз, который несколько дней назад приобрела в Париже.

На свадьбе были только родственники со стороны Катьки да я. Алла Борисовна Пальцева, как сообщила мне Катька, срочно уехала в Швейцарию залечивать нервы. По возвращении она застанет в своем замке новую хозяйку. Судя по решительному и воинственному виду тети Гали, ее дочь вряд ли посмеют обидеть под новой крышей. А судя по безумно счастливому лицу супруга, он будет обращаться с Катюшкой, как тот французский продавец с дорогим кофейным сервизом. Саша расцеловал каждый ее пальчик! Я могла быть спокойна за Катьку.

Свадьба была на уровне… Звучало «горько!». Две рыжие головы надолго соединялись, и было видно, что влюбленным не до гостей… Тетя Галя промокала платочком глаза и одновременно смеялась. Другие Катькины родственники, по-моему, слабо понимали, за кого она выходит замуж, — вели себя как принято на свадьбах: загадывали дурацкие загадки, дарили конверты с несколькими сторублевками и кухонную утварь…

Глубокой ночью я провожала молодоженов в их замок. Шел дождь. Мы решили прогуляться через лес… В темноте мелькало Катькино белое платье — так же, как недавно мелькала ее белая простыня. Мы не говорили об этом, но каждый, наверное, вспоминал пережитое.

Прежде чем распрощаться и отпустить Катьку на ее законное супружеское ложе в средневековом замке, я напомнила ей значение гадания, которое выпало в самом начале этой истории: никогда ни к чему не предъявляйте претензий — ни к прошлому, ни к судьбе, ни к людям, ни к богу!

«Не предъявляйте претензий к судьбе — и она воздаст вам то, чего вы заслуживаете», — вертелось у меня в голове, когда старенькое такси увозило меня ночью в город.

Остаться в замке я отказалась, и теперь передо мной расстилалось мокрое пустое ночное шоссе — моя дорога в мою жизнь.