Руки Геракла - Фред Томас Саберхаген

Когда мы с Энкидом решили бросить пастушеские труды и отправились изничтожать гидру, я, конечно же, взял с собой свою палицу. Подумав еще, я взял подарок моего приемного отца, хотя у лука по-прежнему не хватало тетивы и в колчане было всего несколько стрел. Никогда ведь не знаешь, что с тобой может случиться. Большую часть времени лук со стрелами нес Энкид.

Других вещей у нас почитай что не было – только несколько монет, которые мы взяли еще из дома. И наше представление о том, куда идти, было, конечно же, весьма смутным, но мы оба сошлись на том, что нам придется прошагать несколько сотен миль прежде, чем мы дойдем до топей, в которых живет гидра. Тогда нам это казалось плевым делом. Вскоре после того, как мы покинули пастбища, мы очутились за пределами подчиненных Кадмее земель. По счастью, те края, по которым мы шли, были мирными.

Чтобы заработать себе на пропитание, мы, когда было необходимо, останавливались в деревнях и селах и спрашивали, нет ли какой работенки. Иногда работы не находилось, но нас кормили просто из доброты, иногда приходилось голодать. Порой мы убивали и ели змей, но это были обычные змеи, не чудовища, и мы справлялись с ними при помощи камней и палок. Чаще всего нам приходилось возводить стены из дикого камня вокруг домов.

Такая работа шла быстро. Думаю, моя быстрота и выносливость, в отличие от моей силы, была обычной для шестнадцатилетнего паренька. Ничего сверхчеловеческого в них не было. Но сила делала физическую работу для меня более легкой и не столь утомительной.

Местность вокруг нас постепенно менялась, и теперь мы с Энком шли по извилистой дороге между лесистых холмов, то и дело пересекая стремительные реки. И везде, где мы останавливались, мы спрашивали, где живет тот человек, который назначил награду за гидру. Пока все, с кем мы разговаривали, знали только о чудовище, но почти никто не слышал о награде за его убийство. Однако количество обнадеживающих ответов все возрастало.

Наконец мы пришли к одному поместью, дом и пристройки которого стали видны только после того, как мы прошли по длинной аллее кипарисов и других деревьев.

Это поместье, по словам людей, с которыми мы недавно говорили, как раз и принадлежало тому самому человеку, который назначил награду за гидру. Его звали Авгий.

– Да, мальцы, там он и живет. – Человек, который последним отвечал на наш вопрос, смотрел на нас так, словно никак не мог понять, зачем мы разыскиваем этого самого Авгия. Но он больше ничего о нем не сказал.

– У него есть работа? – приставал я.

– Говорят, да. Сейчас у него как раз должна быть нехватка рабочих рук.

Когда мы пошли к дому, он все смотрел нам вслед с удивлением и насмешкой.

Следующими людьми, с которыми мы говорили, были работники, батраки, которые только пялились на нас, когда мы задавали им вопросы. Сначала я подумал, что это, наверное, рабы, но на них не было ошейников. Вид у них был несчастный, недокормленный, и будь мы постарше и поумнее, это нас насторожило бы.

Один из них глухим безжизненным голосом сказал нам, где мы можем найти десятника.

Десятником был грузный мужчина непонятного возраста. На поясе у него была дубинка. Он сидел на пне со стилом и табличкой в руке, пытаясь решить какую-то арифметическую задачу. Когда мы подошли, он коротко глянул на нас, едва удостоив нас вниманием.

Что-то в душе говорило – уходи, уходи. Но я уже зашел далеко и заупрямился.

– Господин, нам сказали, что вам нужны работники. Мы только что пришли…

– Вам работа нужна? Конечно, ребята, вы получите хорошую ежедневную плату за хорошую работу!

Еда, которую нам дали, была скудной, постель тоже неважной, но по дороге нам приходилось ночевать и в худших условиях. После тяжелого дня, когда мы копали землю и сажали деревья, я быстро заснул глубоким сном. А во сне я увидел тех самых птиц, о которых нам рассказывал странник, – с железными когтями и острыми, как стрелы, перьями. Мне снилось, что Энкид размахивает огромными бронзовыми трещотками, пугая их и заставляя взлетать из зарослей, чтобы мне было легче сбивать их стрелами… твари были величиной с журавля и очень напоминали ибисов, которых я видел только на картинках в книжках. Только клювы птиц из моего сна были прямыми, а не изогнутыми, и чей-то голос сказал мне, что эти клювы способны пронзить бронзовый нагрудник.

Бычьеголовая фигура, которая уже снилась мне прежде, снова возникла предо мной. Проснувшись, я сумел вспомнить кое-что из того, что это видение говорило мне.

– Я принесу тебе более полезные сны, чем этот, Геракл. Этот – не мой, но я вошел в него, поскольку очень важно, чтобы мы сумели поговорить.

– Но кто ты, поводырь снов?

Ответ был неясен, но, возможно, лишь потому, что я и не хотел ясного ответа.

Однако образ говорившего был четким, и во сне я знал, что должен назвать его по имени, но то имя, которое я знал наяву, было неправильным. Я проснулся почти испуганным, как давно уже не бывало.

На второй день нашей работы у Авгия десятник дал нам с Энкидом новое поручение. Внешне он казался человеком веселым, но нам обоим он нравился все меньше.

– Идемте со мной, – приказал он и повел нас со двора вниз по холму.

Когда мы остановились, дом все еще был виден.

– Хозяин только-только приобрел эту землю, – сказал он, словно это заявление его лично чем-то радовало. Может, так оно и было.

Прежний владелец все тут запустил.

– Надо привести в порядок конюшни, – лаконично заметил наш начальник.

Конюшни были построены в овраге, ниже водохранилища. Здесь новый предприимчивый хозяин, Авгий, уже воспользовался искусством умного мастера. У его строителей было под рукой много рабочих и животных, чтобы перекрыть реку дамбой, создав, таким образом, большой пруд для запаса воды и для разведения рыб. Я увидел даже что-то вроде мельничного колеса, встроенного в дамбу, удерживавшую воду в пруду. Авгий был человеком богатым и явно станет еще богаче.

Даже издалека я увидел, какая огромная работа нам предстоит.

Конюшни представляли собой ряд низких, полуразвалившихся построек, чудовищно грязных. Почему-то здесь очень долго не делали простой уборки. Я увидел перед собой длинное строение с когда-то побеленными стенами. Там было от пятидесяти до сотни стойл в ряду, покрытых частью соломой, частью черепицей, причем крыша почти везде требовала серьезной починки. Сейчас стойла были пустыми, но совсем недавно, судя по кучам навоза, они были заняты.

Мы с Энкидом получили лопаты и метлы, а также приказание приступать к работе. Нужно сложить навоз в кучи там, откуда его будет легко перевезти на поля.

Мы снова усердно работали весь день, и еще один, вынося и выгребая дерьмо. Опыт, полученный дома, говорил мне, что ни одного верблюда или мастодонта нельзя тут содержать, пока все не будет вычищено. Нужно убрать не только навоз, но и уничтожить все гнезда мышей и крыс. Работа была не слишком приятной, но полегче некоторых других сельских работ. Мы стиснули зубы, сошлись в том, что это займет, по крайней мере, всего несколько дней, и мы скоро снова отправимся в дорогу, сытые и с деньгами в кармане.