Уровень опасности - Игорь Симонов

Вечером – дело другое. Вечером, после ужина, когда и сам он выпивал вина, возвращался домой поздно и сил хватало на десятка два слов, да и то если у жены не было гостей. С гостями, за общим разговором да с парой хороших анекдотов, время быстро подходило ко сну. И, привычно избегая испытывающего взгляда, в щечку поцеловать – «спокойной ночи». Утром было легко, потому что Дмитрий Сергеевич уезжал по делам, когда жена еще спала, проживая во сне при помощи лекарственных препаратов какую-то другую, более радостную жизнь.

Совсем не так было в офисе. Дмитрий Сергеевич поднял компанию с нуля до нынешних высот, и те, кто с ним начинал, были уже людьми вполне состоятельными, а молодые такими же состоятельными стать стремились, и для них всех Дмитрий Сергеевич был сошедшим с журнальных картинок воплощением успеха и могущества. Он ежегодно признавался лучшим в своей отрасли топ-менеджером и бизнес-лидером, ежегодно получал престижные награды разных ассоциаций, был желанным гостем на телевидении и мог практически одним звонком решить любой вопрос с любым телевизионным каналом и любым печатным изданием. Работа у него в агентстве была воплощением мечты, это была жизнь рядом с великими, которые, на минуту сойдя с телевизионного экрана, могли запросто хлопнуть тебя по плечу: «Валера, привет, как дела?» – и можно было небрежно обронить вечером в клубе: «Да я его знаю, он у нас был сегодня, кофе с ним пили, пока он шефа ждал. Познакомить? Не, ну давай попробуем, я посоветуюсь с шефом, как лучше…» Это был выход на другой уровень, это был знак качества… Все смотрели Дмитрию Сергеевичу в рот, пытались не только слухом, но и всеми другими органами чувств ухватить, оценить, не потерять ни крупинки… Кстати, платили в агентстве немного, и года через два-три те, кто не пробивался наверх, уходили…

Сегодняшнее совещание было посвящено завершению сделки, над которой работали последние полгода. Дмитрий Сергеевич всегда чувствовал, на каких деревьях начнут расти деньги, и старался инвестировать в саженцы. Страна вставала в полный рост и расправляла плечи. Расправляющей плечи стране нужны были кроме прочих спортивные победы. Для спортивных побед нужен был спортивный маркетинг. Сейчас было самое время купить одну из немногих действующих на рынке компаний и через три года продать ее кому-нибудь из больших иностранцев. Или не продавать. Сейчас главное было – купить. Переговоры шли успешно, но в последний месяц компания заключила контракт на обслуживание спонсорских денег одной большой естественной монополии, и цена вопроса увеличилась почти вдвое. Лишних двадцать миллионов платить не хотелось. Дмитрий Сергеевич уже провел разбор полетов на тему того, как это могло случиться. Вместе с брызгами слюны он выбрасывал своему заместителю заслуженные упреки: «Ты понимаешь, блядь, сколько мы теряем, ты понимаешь, что если бы я узнал об этом вовремя, то всю эту хуйню остановил бы за час и не было бы у них никакого контракта…» Были и другие упреки, в основном повторяющие друг друга. С тех пор прошла неделя, цену снижать не хотели, и сегодня пора было принимать окончательное решение.

– Два футбольных клуба – один в высшей лиге, один в первой, два баскетбольных – женский и мужской, один хоккейный – всего миллионов сто пятьдесят.

– Так, – Дмитрий Сергеевич надел очки и посмотрел на лежавшую перед ним копию презентации. – И что они должны делать с этой прорвой денег?

– На слайде четыре можно увидеть предполагаемую схему. Мы считаем, что за пять процентов они будут оформлять всю отчетность, чтобы это действительно было похоже на спонсорскую деятельность.

– А на самом деле это что? – вот идиоты, ничего объяснить не могут.

– Нет, ну на самом деле там десять процентов максимум идет на рекламу, а так это просто финансирование клубов.

– И что они с ними делают, с этими бабками, вы можете мне объяснить? – Дмитрий Сергеевич не был большим специалистом в области спорта.

– Ну как, стадионы содержат, зарплаты платят игрокам и так далее. В общем, все расходы клуба.

– И в чем проблема?

– Проблема в том, что в этом случае деньги должны идти из прибыли, а так списываются на рекламные расходы.

– Так они что там, государство обманывают? – с неподдельным интересом спросил Дмитрий Сергеевич и впервые посмотрел на докладчика. Тот пожал плечами. – То есть раньше они просто государство обманывали, а теперь еще помойку нашли, в которой часть денег оставаться будет? И это вот такой подписан контракт?

– Контракт в целом еще не подписан, – смущенно сообщил докладчик.

– Что? – Дмитрий Сергеевич не мог поверить своим ушам. – Не подписан?

– Так мы вам пытались объяснить в прошлый раз…

– И что же вы не объяснили, если пытались?

– Дмитрий, но ты же слушать ничего не хотел, – вставил слово заместитель. – Мы действительно пытались тебе объяснить.

– Хорошо, я все понял. В следующий раз объясняйте лучше, чтобы не тратить зря свое и мое время. Не подписан и не будет подписан. Отличная тема. Как только они узнают, что контракт не будет подписан, берите их за жопу и снижайте цену на пятерку. Пусть знают, с кем в какие игры играть. Все понятно?

Всем было все понятно. Все радостно улыбались. Гроза прошла стороной, дождь не повредил посевов, небо расчистилось, и все увидели огромную разноцветную приносящую счастье радугу.

Отец говорил, что просыпаешься утром и делаешь дела дня сегодняшнего, но на самом деле делаешь их для дня завтрашнего. Еще он говорил – проснулся, значит, день закончился. Он все время говорил о том, как стремительно меняется окружающий мир, и повторял чьи-то слова, что лучший способ отстать – это стоять на месте. Наверное, он знал, что говорил. Наверное, он сам в какой-то момент задумался и не успел сделать нужный шаг, и за это стремительно меняющийся мир его наказал.

Для Алексея же, наоборот, все остановилось по приезде в Москву. Он жил жизнью такой, какой жили до него и пятьдесят, и сто, и больше лет назад люди, занимавшиеся тем же, чем занят был он, и стремительно несущийся куда-то мир не создавал для него ощущений перегрузки. Так живут отшельники, так живут в тайге лесники. Так живут в доме километров за двести от Москвы художники, не озабоченные продажей своих картин. Занятые своим делом, они закрывают наглухо окна и двери в большой мир, чтобы никакого сквозняка, никакой прохлады оттуда не проникло. События, происходящие в большом мире, да и не события даже, а их медийные отражения, никак не могут повлиять на то простое и маленькое дело, которым они заняты. Наверное, так и живут террористы. Наркоману и алкоголику вовсе не интересно, какую отповедь кому дал какой президент или премьер, на какой конференции, в каком городе, в три кольца окруженном полицией, а интересно, где достать денег на очередную дозу или бутылку, и еще – на периферии сознания – какие-то слова хорошо бы сказать и улыбнуться к месту. Человеку, принявшему решение убить других людей за деньги или за идею и уже переступившему черту, тоже нужно произносить слова и к месту улыбаться, но можно особенно не стараться, потому что ему ничего уже от большого мира не нужно. Он мысленно с ним простился. И никакие отражения событий, происходящих в большом мире, его уже не трогают, хоть разорвись он новостями. Остались лишь только тонкие нити, соединяющие с большим миром, но они запрограммированы на истончение, а потом на полное исчезновение. И уже точно не могут появиться никакие новые. А что, если появляются? Что это, как не последнее искушение?