Ирландская принцесса - Эми Фетцер

— Поешь, принцесса! — повторил он. — Или я накормлю тебя силой!

— Я поем, когда ты уйдешь, — процедила она, не обернувшись. — Из Ирландии, дикарь!

Гэлан сжал кулаки, но промолчал. Закрыв за собой дверь, он запер ее на ключ.

Из своего окна Сиобейн видела, как Пендрагон въехал в ворота верхом на горячем жеребце. Это повторялось на протяжении последних трех дней — Пендрагон уезжал куда-то из замка и возвращался через несколько часов еще более мрачный, чем прежде. Сиобейн предполагала, что англичанин подыскал себе в деревне какую-нибудь сговорчивую особу, — но тогда почему он ходит по двору мрачнее тучи?

Коротая долгие ночные часы в кромешной тьме, принцесса спрашивала себя, в чем причина ее нежелания покориться — в излишней гордыне или упрямом сердце, — и со стыдом осознавала, что чувства, испытываемые ею к иноземному захватчику, никак не сочетаются с интересами и нуждами ее народа.

— Не трудись переводить! — Гэлан устало отмахнулся от Дрисколла.

Он успел расслышать лишь несколько слов, но и их оказалось достаточно. Posaim — по-гэльски «свадьба», a gra — «любовь». Он лопнет от ярости, если еще раз услышит, как челядь обсуждает неземные чувства Магуайра и его намерение жениться на Сиобейн. Все это время рыцарю не давал покоя один-единственный вопрос: любит ли она этого Магуайра?

К нему подошел Рэймонд Де Клэр.

— Когда ты ее отпустишь?

— Никогда! — выпалил Гэлан, прекрасно сознавая, что говорит так лишь из упрямства.

— Она умрет!

— Она покорится!

— И ты прикончишь ее ради какой-то закорючки на королевском пергаменте? — Де Клэр подошел вплотную и вполголоса добавил: — Послушай, ты ведь уже сидишь в этом чертовом замке. Заставь ее, вырви у нее эту клятву!

— Не забывай, Де Клэр, кто здесь главный! Будешь советовать, когда я прикажу!

Рэймонд схватил Пендрагона за плечо.

— Вот и почеши об меня свои кулаки! Это лучше, чем срывать зло на женщине, у которой осталась только гордость!

Сиобейн очнулась от лязга стали. Бросив взгляд на просторный двор замка, она пошатнулась. Гэлан с мечом наголо атаковал сэра Рэймонда! Ее сердце тревожно забилось: нет, это не обычная тренировка!

Противники были почти одного роста, и сэр Рэймонд оказался опытным бойцом, но Гэлан не пропустил пока ни одной атаки. Неожиданно клинок Рэймонда вонзился в тело Пендрагона. Кровь из глубокой раны залила бок и потекла дальше, пачкая одежду.

Сиобейн сама не заметила, как оказалась у двери и закричала часовым, чтобы ее выпустили. Ирландцы встретили ее появление восторженными криками, но ей было не до того — она бежала, не чуя под собой ног, через толпу, скорее в роковой круг, залитый его кровью!

— Ни с места! — взревел он, угрожающе взмахнув рукой.

— Ты же едва не убил своего друга! — возмущенно воскликнула она и кивнула на сэра Рэймонда, возившегося у коновязи. — Ты поднял руку на него, потому что не посмел ударить меня?

— Сиобейн, почему ты все время стараешься меня разозлить?

— Я всего лишь добиваюсь того, чтобы нас оценили по заслугам, Пендрагон. Мы проявили покорность — а ты уважай наши обычаи и традиции и не тащи сюда новые полчища англичан!

— Ты, Сиобейн, на редкость упрямая женщина! — вымолвил он.

Густые ресницы медленно распахнулись, и она неожиданно прошептала:

— Я готова обсудить условия сдачи, сэр Пендрагон…

Принцесса наклонилась, чтобы поцеловать сына, когда Рианнон, сидевшая в своем любимом кресле возле окна, многозначительно кашлянула. Сиобейн проследила за ее взглядом — в дверях стоял Пендрагон.

— Я готова, — проговорила она и выпрямилась.

Они направились в комнату, служившую когда-то кабинетом Тайгерана. Сиобейн смахнула с рабочего стола толстый слой пыли, подумав, что нужно будет приказать служанкам навести здесь порядок. Пусть уничтожат все следы пребывания прежнего хозяина, перед тем как явится новый.

Она рада была бы оказаться за тридевять земель и от Пендрагона, и от этой комнаты, где когда-то хозяйничал ее муж. При одном взгляде на старую кровать, стоявшую в алькове, ее пробрала дрожь: перед ней словно наяву предстал Тайгеран, его потное тело, грубо терзавшее ее плоть, в то время как он, не стесняясь, выкрикивал имя другой женщины. Принцесса заставила себя встряхнуться и промолвила:

— Мне нужно заняться делами, Пендрагон. Где твой пергамент?

— Сейчас принесут.

Вошел сэр Рэймонд и начал зачитывать условия, продиктованные королем Генрихом: ее отказ от самостоятельности, количество людей, которое она обязуется поставлять в его войско, сумма взносов пжоролевскую казну, имена родственников, не имеющих права вступать в брак без высочайшего соизволения…

Сиобейн вскочила, не помня себя от волнения.

— Разве нам обязательно все это слушать? Я умею читать!

— А я нет.

Принцесса сначала опешила, а потом в запальчивости воскликнула:

— Вот и учись, пока не приедет новый лорд!

Он резко обернулся, и Сиобейн испуганно вскрикнула:

— У тебя же кровь! Нужно немедленно перевязать!

— Оставь, женщина, это всего лишь царапина!

Не слушая его возражений, она занялась раной, стягивая ее края ровными, аккуратными стежками.

— Боже милостивый! Тебя и не обхватишь! — пробормотала она, снова и снова обматывая тканью его мощный торс.

Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Благодарю тебя, принцесса. Меня еще никогда не лечила особа королевской крови!

Гэлан вдруг встал и подхватил ее под локти, заставив подняться вместе с собой.

— Не противься мне, Сиобейн.

Она заворожено смотрела в его большие темные глаза, различив в них пламя желания еще прежде, чем почувствовала, как его распаленная плоть упирается ей в живот. Он прижимал ее к себе все сильнее.

— Нет, Пендрагон, это не поможет. Ты — враг! И я не могу предать моих людей ради собственной прихоти!

— А что же это за прихоть?

«Моя страсть к тебе!» — прошелестело у нее в мозгу, но она промолчала.

У Гэлана от волнения перехватило дыхание.

— Ты меня хочешь!

— Да… — выдохнула она, едва не плача.

Гэлан наклонился к ней. Принцесса застыла, с ее губ слетел какой-то беспомощный звук. Он заглушил его настойчивым, нежным поцелуем. Сиобейн застонала, не в силах больше таить ту страсть, что скрывала даже от самых близких людей, принимавших ее отчаянное сопротивление за нежелание покориться чужому королю.

Гэлан прижимал ее к себе изо всех сил, и она хотела принадлежать ему вся, целиком. Гэлан готов был овладеть ею прямо здесь, на этом пыльном старом столе, однако не хотел показаться грубым и продолжал целовать ее шею и грудь. Она откинулась назад, расцветая под этими жгучими поцелуями, и гладила его по голове, а потом вдруг впилась в его губы, давая волю кипевшему в ней неистовому желанию.