Записки Павла Курганова - Юрий Борисович Ильинский

а он опять заплакал…

— Короче, Петер, где он?

— Посидите здесь, я сейчас за ним сбегаю.

Через полчаса Петер привел Шульца. Немолодой, узколицый, с тяжелыми крестьянскими руками, он встал во фронт.

«Военный, — мелькнуло в голове, — выправка, не хватает только „Хайль“».

— Садитесь, господин Шульц, давайте познакомимся, я помощник коменданта города.

— Я знаю, — прошептал Шульц, — о, господи!

— Что привело вас ко мне?

Он вскочил, порывисто забормотал, глядя мутными глазами куда-то в сторону, затем посмотрел на меня в упор, с каким-то остервенением махнул рукой и заговорил четко, лаконично, толково.

Вот что рассказал он мне.

— Я вырос в Гамбурге, прекрасном, добром, старом немецком городе, в семье пекаря. Началась война. Наш безумец хотел поработить весь мир. У меня слабое сердце, но разве ему есть дело до здоровья простого человека? Так я стал поваром, военным поваром. — Шульц замолчал.

— Надеюсь, что вы пришли сюда не только для того, чтобы рассказывать свою автобиографию?

— О да! Я был в армии, в пехотной дивизии и одному человеку очень понравились мои блюда. Он взял меня к себе. Это было ужасно.

— Дальше!

— А дальше начался сущий ад. Мой шеф был большим начальником в Биркенау.

— Биркенау? Филиал Освенцима, — я вздрогнул.

— Да, — горестно вздохнул Шульц, — я пробыл там больше года, готовил пищу для охранников. Это были дни кошмара. Страшно говорить…

— И не надо говорить, — перебил я, — наша часть освобождала Освенцим. Я знаю, что это такое. Дальше!

— Потом русская армия, бегство, дорожные мытарства и, наконец, я очутился здесь.

— Вы дезертировали?

— В том то и дело, что нет. Я оставлен здесь по заданию вместе с группой.

— Так вот оно что, — у меня перехватило дыхание, рывком выхватил я из кармана книжечку Сибирцева — оскаленный чертик глянул с пожелтевшей страницы — W. W.?

— Да, — прошептал оглядываясь на дверь немец, — это Вервольф!

Я задыхался. Так вот когда я схвачу тебя за глотку, фашистская гадина!

— Количество членов организации? Задания?

— Со мной пятеро. Шеф — штурмбанфюрер «СС», Карл и Герхард — местные немцы, работают на маслозаводе, и Гансен. О, этот Гансен! Он был на акциях, в Биркенау работал в бане, вырывал у трупов зубы, а с живыми…

— Довольно, — хмуро оборвал я, — ясно. Задание?

— Разведка, террор. Убивают только шеф и Гансен, это они убили вашего офицера, они закололи солдата в подземном ходе, они…

Шульц дрожащим голосом долго перечислял злодеяния.

— Все?

— Да. Ах, самое главное. Мы проиграли войну, это ясно, как божий день. Шеф совсем осатанел. Они с Гансеном все время шепчутся, хотят удрать, а на прощание хлопнуть дверью.

— Что такое?

— Да, шеф так и сказал: «Мы уйдем, хлопнув дверью на всю Германию».

— Что это означает?

— Не знаю.

Шульц опустился на стул, тяжело вздохнул, повесил голову.

— Все, господин офицер.

Я поднялся. Шульц вскочил и вытянулся.

— Почему вы пришли ко мне, Шульц?

— У меня есть сын, господин офицер, я не хочу, чтобы он был сыном фашиста. Я не наци, но служил им. Я…

— Вот что, Шульц, — я сунул ладони за пояс, — вы поможете нам и я буду считать, что в вашей банде не пятеро, а четверо.

Зеленые глаза Шульца недоверчиво прищурились, мгновение он, казалось, колебался, затем махнул рукой и вытянулся еще больше.

— Приказывайте, — четко проговорил он, — я сделаю все. — Теперь уже я смотрел на него с недоверием.

— Господин офицер! Даю слово, слово честного немца…

…Меня разбудил старшина.

— Пришел Петер, срочно требует вас, ничего не говорит, а требует — настырный хлопец.

— Давай его сюда.

Петер вбежал в комнату и, не поздоровавшись, зачастил.

— Господин обер-лейтенант, скорей… Они задумали…

Мальчик был настолько взволнован, что назвал меня господином и не поздоровался.

— Стоп. Садись. Воды выпьешь?

Вслед за Петером вошел Владимир. Он был тщательно выбрит и подтянут. Я быстро оделся и подошел к Петеру.

— Ну!

— Шульц! Шульц! Прибежал ко мне ночью, говорит, что у них что-то готовится. Сегодня в одиннадцать часов все собираются в конторе маслозавода. Там что-то произойдет, а может быть и раньше, а что, Шульц сам не знает. Шеф и Гансен держат в тайне. Вечером они исчезнут из города. Шульц послал меня к вам. — Я перевел Владимиру и старшине рассказ Петра.

— Гусаров! Подготовьте солдат к операции!

— Есть!

Я взглянул на часы — половина одиннадцатого.

— Быстрее, старшина!

— Ничего, — спокойно приговорил Владимир, — как этот пацан сказал. В одиннадцать. Ну что ж, езды минут пятнадцать-двадцать, а если с ветерком поедем, и того меньше.

Мы действительно ехали с «ветерком». Наш вездеходик метеором летел по городу, поднимая пыль. Следом поспевал трофейный «Виллис» — недобрая память о «майоре с орденами» — до отказа набитый солдатами. Среди зеленых гимнастерок белела рубашка Петера.

Маслозавод находился за городом, на опушке леса. Он был мгновенно окружен по всем правилам военного искусства. Все дороги, лучами разбегавшиеся от маленького одноэтажного здания с черепичной крышей, гордо именуемого заводом, были перекрыты. Ровно в одиннадцать мы вошли в контору. Вероятно нас заметили, когда мы подъезжали к заводу. В конторе все имело самый нормальный вид. За столами сидело несколько человек, один щелкал на счетах. Нам навстречу угодливо поднялся поджарый, прилизанный человек.

— День добрый, — приветствовал он нас по-польски, — что панам угодно?

— Это шеф, — шепнул мне Петер.

— Я заместитель коменданта города. У вас будет произведен обыск.

— О, проше, проше, пана коменданта, — рассыпался шеф, — мы есть мирные обыватели, пожалуйста, я сам все покажу.

— Сидите на месте, — холодно бросил Владимир, — начнем, старший лейтенант.

В контору быстро вошли Шульц и длинный, костлявый человек с крестообразным шрамом на щеке. Заметив нас, оба остолбенели.

— Гансен, — шепнул Петер.

— Проходите сюда, — проговорил я, — садитесь и сидите смирно.

Вошел старший сержант и доложил, что обыск в цехе не дал результатов. При этих словах подбритые в ниточку усики «шефа» дрогнули.

— Где все рабочие? Почему цехи пустые?

— Сегодня воскресенье, господин комендант, праздник. — «Шеф» улыбнулся еще шире.

— Вот как, — притворно удивился я. — Чем же в таком случае здесь занимаются эти господа?

— Итог подводим, — залебезил шеф.

— Вот оно что, оказывается работаете?

— Так, проше пана, так.

Солдаты обшарили контору. Пока ничего найдено не было. «Шеф» приторно улыбнулся, я злился, но сдерживался.

Внезапно Владимир спокойно подошел к «шефу» и выхватил у него из кармана пистолет. «Шеф» посинел.

— Это что, инструмент для сбивания масла? — спросил Владимир и дал «шефу» по шее.

— Обыскать этих «друзей», — крикнул я.

На сей раз результат был положительным. Пять пистолетов, патроны к ним, ножи.

— Какой интересный инструмент у мирных тружеников маслозавода, — ехидно протянул Владимир, — красивый инструмент.

Я