Художник, что рисует… - Алекс Войтенко

ученик, без особых провалах в знаниях. Последнее меня вполне устраивало. Дождавшись как чернила высохнут, свернул полученный документ, который вместе со свидетельством о рождении, был положен во внутренний карман куртки, который тут же был застегнут на пуговичку.

После чего я выключил свет и довольный правильно проведенным днем спокойно заснул.

Как ни странно, но проснулся я достаточно рано. Чьи-то забытые на столе наручные часы, показывали всего семь часов утра. Вновь согретый чайник, обеспечил мне плотный завтрак, а найденный в столешнице ключ подарил надежду на то, что и следующая ночь у меня пройдет вполне комфортабельно. Убрав за собою, и постаравшись все сложить на те же места, что находились до моего появления, я вышел из помещения. Ключ действительно подошел к входной двери, что меня очень обрадовало. Снятый с пожарного щита лом вернулся на свое законное место, а я осмотревшись, решил прогуляться пешком.

Первый же остановленный паренек, куда-то спешащий по своим делам, объяснил, чтобы добраться до ЦУМа можно подождать прямо здесь автобус, или прогуляться до проспекта Дмитрова это недалеко метров пятьсот, а там на любой транспорт две остановки. Но тут же мне было указано на то, что я вышел слишком рано и что придется ждать минимум до девяти, пока магазин откроется. Поблагодарив его, сказал, что не тороплюсь и потому пошел пешком. К тому же, несмотря на вроде бы летний месяц, с утра было достаточно зябко, и выстаивать на остановке дожидаясь автобуса не хотелось. К тому же была еще одна, и пожалуй самая большая проблема, состоящая в том, что у меня не было денег на него.

То есть сто пятьдесят рублей добытых из чемодана у меня имелись, но предъявлять кондуктору полтинник с раннего утра, значило бы нарываться на скандал. Тем более, что у нее наверняка дневная выручка приближается в пятидесяти рублям, а тут я такой красивый предлагаю наскрести себе сдачу с моей купюры. В общем придется ждать пока откроется ЦУМ покупать себе там одежду, а уж потом думать, что делать дальше. Просто вчера, посещая гастроном, я как-то не сообразил, что с утра могут возникнуть такие проблемы, и потому постарался избавиться в первую очередь от мелочи, хотя нужно было сделать наоборот.

До Центрального Универмага, с остановками перекурами в подворотнях я добрался минут за сорок. Про подворотни упомянул из-за того, что первый же встреченный мною мужик, отвесил мне приличный подзатыльник только из-за того, что я не обращая ни на кого внимания, шел по улице с сигаретой. И мне еще и пришлось извиняться перед ним за допущенную оплошность. Сейчас другие правила, чем будут в двадцать первом веке. Здесь любой мужчина вправе сделать тебе замечание, дать подзатыльник, только за то, что увидел тебя курящим. А за случайно вырвавшийся мат, вообще могут отвести в милицию, и ты ничего этому не противопоставишь. А самое главное, что если об этом узнают родители, виноват окажешься именно ты, а не тот кто тебя таким образом, решил научить уму разуму. И это, наверное, правильно. Здесь старших пока еще уважают.

Как бы там ни было, а особенным разнообразием магазин не отличался. Единственно, чем он был хорош, так это тем, что все находилось в одном месте. Здесь можно было, при наличии денег, купить все что необходимо. Может не слишком хорошего качества, но тем не менее, вполне приличную одежду, обувь, бельё, ну и товары для дома. Последнего у меня, пока не имелось, но увидев в хозяйственном отделе карманный фонарик, так называемый «жучок» — работающий от встроенной динамки, не удержался и отдав за него полтора рубля, тут же купил. После чего сразу же отправился в отделы с одеждой. Правда цены, все же несколько кусались. Не то, чтобы все было очень дорого, просто если покупать все сразу, выходило дороговато.

Например те же костюмы состоящие из полушерстяных брюк и пиджака, начинались от ста семидесяти рублей. При этом сам крой, да и пошив явно подходил под определение «Прощай молодость». Что-то более современное, которое было бы не позорно одеть, чтобы хоть как-то нормально выглядеть улетало за двести-двести пятьдесят рублей. Да еще и попробуй, найди свой размер. Самые дешевые брюки из той же ткани, что и костюм, стоили тот тридцати пяти до восьмидесяти рублей, и не о какой торговле речи даже и не шло. Перемерил, наверное десятка два пока наконец не выбрал хоть что-то более или менее подходящее, обеднев при этом на семьдесят рублей с мелочью. При этом получил столько косых взглядов в свою сторону, что проще удавиться, чем повторить этот подвиг еще раз. Оплатив покупку, перешел в обувной отдел. Здесь было по проще. Все-таки обуви было много, и выбрать было из чего. Модельная мне была не нужна, а вот для повседневной носки подходящие модели все же имелись, и не сказать, чтобы очень дорого. В итоге, я обзавелся даже двумя парами, перевыполнив свой план, на двести процентов. Взял вполне приличные черные кожаные полуботинки, за двадцать семь рублей восемьдесят копеек, и добавив к ним, так называемые эспадрильи — легкие мужские туфли на резиновой подошве с парусиновым верхом, которые в какой-то степени походили на кроссовки, особенно в плане того что были снабжены тремя белыми полосками на темно-синем фоне. Эти туфли обошлись мне, в двенадцать рублей. Предполагая, что мне предстоит дальняя дорога на поезде, они придутся как нельзя в тему. Хотелось обзавестись еще парой рубашек, и возможно курткой, но оставшихся денег уже не хватало, и я решил отложить покупки до следующего дня, когда добуду из своего чудо-чемодана еще наличных.

Уже на выходе из магазина заметил плакат с плохонькой советской рекламой, где предлагалась краска для волос. Подумав о том, что она мне точно не помешает, превратив блондинистого меня например в жгучего брюнета, решил испытать краску на своей шевелюре, которая уже довольно сильно подросла. В итоге, после нескольких минут выбора решил остановиться на огненно-рыжей. Этот цвет хоть и бросается в глаза, каждому встречному, но уж точно никто не сопоставит меня с натуральным блондином с основательно выгоревшими волосами, которым я выгляжу именно сейчас. Немного поразмыслив, решил приобрести и что-то темное, чтобы после не мучиться если рыжий вдруг будет выглядеть ужасно и мне не подойдет. В итоге остановился на «радикально черном цвете», который назывался — «Черный кофе». Оплатив в кассу семь рублей, наконец вышел из магазина. Еще и пришлось объяснять продавцу, зачем мне понадобились эти краски, и джля кого я их покупаю. Все-то им знать нужно. Пришлось выдумывать историю про слегка поседевшую маму брюнетку и такую же белобрысую сестру как и я, добавив, что мы оба пошли в папу.

На руках к этому моменту у меня оставалось чуть больше тридцатки. О том, куда именно ее потратить не было никаких сомнений, я просто решил найти хоть какую-то столовую, фабрику-кухню, кафе или любое другое заведение, где мне могли бы предложить горячий обед. Все же последний раз я нормально ел еще находясь в следственном изоляторе, если вообще можно назвать ту еду нормальной. И опять же, учитывая то, что я попал в эту тушку уже в вагоне, получалось, что я вообще ни разу не мел здесь горячей и достаточно вкусной пищи за всю свою жизнь.

Да уж, все же надо как можно быстрее ехать в Среднюю Азию. Там хоть поесть можно нормально и без особых проблем. Недаром же говорят, что в том же Ташкенте: «Куда ни плюнь — столовая». Здесь же оббегал почти полгорода, пока наконец где-то на задворках обнаружил пельменную, где за полтора рубля мне дали тарелку «гаек» — восьмиугольных пельменей, машинного изготовления, из склизкого теста, замешанного на чистой воде, без добавления яиц, и потому расползающихся от одного к ним прикосновения. Но хотя бы они были довольно горячими, и внутри имелось что-то похожее на фарш, который еще нужно было умудриться как-то, прожевать, из-за его твердости.

Качество конечно оказалось ниже среднего, но я хотя бы поел горячего, и даже наелся. Выйдя из этой пельменной, я найдя небольшой скверик перекурил, а затем отправился на остановку дизель-поезда, где в камере хранения, у меня находился чемодан. Сейчас, я уже более или менее ориентировался в этом районе города, да и мелочь позвякивала в кармане, поэтому на всякий случай уточнив дорогу, у стоящей на остановке тетки, сел на автобус, и уже