Столкновение. Откровенная история Виталия Калоева - Каспари Ксения
Шрифт:
Интервал:
«Что? Что же я делал не так? – спрашивал он себя снова и снова. – Не воровал, не убивал, людям помогал! За что Ты так со мной?» – Виталий нащупал на шее цепочку с крестом, рванул ее и, размахнувшись, выбросил в окно.
Просидев несколько минут в тишине, Виталий встал и, хромая, подошел к окну. Хозяева дома разрешили ему курить в спальне. И он курил одну за одной механически, даже не замечая. Он настолько погрузился в себя, в свои воспоминания, что настоящее фиксировал только с каждой вспышкой зажигалки.
Виталий думал о своей супруге. О том, как они встретились и поженились. Им обоим было уже за тридцать: в холостяках, по осетинским меркам, засиделись. Светлана, так же как он, была карьеристкой. Для Осетии, где большинство женщин по традиции предпочитают работе домашние хлопоты, это большая редкость. Будущая жена получила высшее экономическое образование и в момент встречи с Виталием руководила отделом в крупном банке. Там они и познакомились.
Стройная, миловидная девушка с идеально причесанными волосами, Светлана умела одеваться элегантно. Любила, например, носить шляпы, но в этой яркой женственности совсем не было кокетства и жеманства. Она была деловой, четкой и с отличным чувством юмора, таким же, как и у Виталия.
После нескольких деловых встреч он пригласил ее в кино. И с этого самого первого свидания оба поняли, к чему все идет, – через год поженились. И уже через несколько месяцев счастливые молодые ждали своего первенца – Костика. А вот с Дианой долго не получалось. Света обошла все святые для осетин места, регулярно ходила в церковь и уговорила Виталия ввязаться в строительство храма. Она вымаливала у Бога дочь. И в конце концов Диана стала долгожданным чудом для всей большой семьи Калоевых. Это было счастливое время: они любили друг друга, растили детей и строили планы на будущее.
«Что? Что же я делал не так? – спрашивал он себя снова и снова. – Не воровал, не убивал, людям помогал! За что Ты так со мной?» – Виталий нащупал на шее цепочку с крестом, рванул ее и, размахнувшись, выбросил в окно.
Около половины седьмого утра дом ожил. С кухни доносился звон посуды. Виталий зашел в ванную, быстро умылся (по осетинской традиции бриться ему теперь нельзя до первой годовщины со дня смерти близких) и спустился вниз. Майя и Каролина пили кофе за столом.
– Доброе утро! – поздоровался Виталий на немецком.
Каролина – мать Майи – встала и обняла Виталия. Накануне вечером она приняла его так, словно была давней знакомой. Пятнадцать лет назад она потеряла мужа. Осталась одна с четырьмя дочерьми, едва сводила концы с концами, но не только не вышла замуж, ни с кем даже не встречалась все эти годы. Виталий высоко оценил ее преданность. Ведь в Осетии это незыблемая традиция: если муж скончался, жена должна оставаться одинокой до конца жизни.
– Что вы хотите на завтрак? – спросила Майя.
– Спасибо, я не буду есть, не хочется, – ответил Виталий.
– Но вы вчера не ели весь день!
– Я правда не хочу! Кофе выпью.
– Знаете что? – Майя нахмурила брови и грозно посмотрела на Калоева. – Если вы не станете есть, я тоже не буду!
– Что пишут? – Виталий сменил тему, кивнув на газету в руках девушки.
– Мы как раз с мамой это обсуждали, – ответила она. – Представляете, Алан Россье – президент «Скайгайда», компании, которая по договору с немецким правительством контролирует воздушное пространство над южной Германией, как раз накануне авиакатастрофы заявил, что подобное рано или поздно произойдет. Он дал интервью швейцарской газете «24 часа». У них там и с оборудованием проблемы, и диспетчеров не хватает. И все это давно было известно, в том числе и швейцарским, и немецким властям, и никто ничего, видимо, не предпринимал… Журналисты, опираясь на это интервью, строят теперь версии, что катастрофа могла произойти по вине переработавшего диспетчера или из-за некорректной работы оборудования…
К дому подъехал полицейский автомобиль. В окно Майя и Виталий увидели, как из него вышли Михаэль и уже знакомый офицер Гельмут, он-то и сообщил, что им дали разрешение на участие в поисках и даже отвели конкретный участок. Приехали туда же, где Виталий и Гельмут побывали накануне. Оставив машину на обочине, пешком дошли до обломков. Вокруг уже сняли ленту оцепления, вместо нее появились венки и цветы. Полевой букет как раз ставил в банку с водой какой-то летчик. Рядом с ним стояло еще пятеро мужчин в форме. Один из них разливал водку. Несколько пластиковых стаканчиков поставили на землю, накрыв каждый кусочком черного хлеба.
– Ну, давайте, мужики, помянем наших ребят! Царствие, как говорится, небесное! И земля пухом!
Виталий дождался, пока летчики выпьют, и спросил:
– Вы знали экипаж этого самолета?
– Да, мы работали в одной авиакомпании. Мы из «Башкирских авиалиний», – ответил тот, который ставил цветы в банку. – А вы?
– У меня семья этим самолетом летела…
– Примите наши соболезнования!
– Да, спасибо. Я вот хотел спросить, сейчас говорят, что летчики по-английски не говорили, это правда?
– Да чушь это полная! Я Саньку – командира экипажа – пятнадцать лет знал. Он отличный был летчик. Опытный. Он еще в советские времена в загранку летал и по-английски очень хорошо говорил. В жизни говорил, а не так, чтобы пять заученных фраз для общения с диспетчером. Я сейчас там, у штаба, журналистам этим местным уже интервью дал. Я у них по-английски спрашиваю: «Вы меня понимаете? На каком языке я с вами сейчас говорю?» Они говорят: «По-английски». Ну, я им и сказал, что вот так же чисто и Саня говорил!
– А самолет?
– Что самолет? Я сам на нем три дня назад летал. Он новый, можно сказать. Семь лет всего.
– Ну а что случилось тогда, по-вашему?
– Я думаю, что это диспетчер ошибся, он вел самолет, потому что летели по приборам, должен был видеть пересекающийся борт…
– А вы как здесь оказались?
– Башкирскую правительственную делегацию привезли. Вы, наверно, знаете уже, что большинство детей из семей чиновников. Там вот двое мужчин в костюмах, – пилот показал рукой, – в администрации президента Башкирии работают. У них дочки погибли… А вы тоже наш, из Уфы?
– Из Владикавказа. Мои случайно на этот самолет попали. Жена, сын, дочь… Все.
– Я очень вам сочувствую! – сказал командир. – Не думайте, прошу, о наших ребятах плохо… Я знаю, они сделали все, что могли. Простите, – глаза у летчика слезились.
– Мне тоже жаль, что вы потеряли друзей…
Гельмут повел Виталия и остальных в перелесок к северу от места падения шасси. Он знал, что эту территорию прошерстили на пару километров вперед и вширь еще вчера. Завтра у обломков «Туполева» будет проходить траурная церемония с участием родителей погибших детей, которые прилетят из России, поэтому местность основательно «зачистили». Есть, конечно, риск, могли что-то пропустить, но здесь все же у Калоева гораздо меньше шансов найти тела собственных детей. О том, что это «ложный след», Гельмут решил не говорить ни Михаэлю, ни Майе. Боялся, что они не смогут правдиво сыграть в поисковый отряд. А эта игра, по мнению Гельмута, была единственным правильным решением. С одной стороны, она позволит отвлечь Калоева, с другой – у начальства не будет никаких претензий.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!