Шотландцы не забывают - Барбара Картленд

Герцог, все еще стоявший у камина, сел на стул напротив Пепиты, и, поглядев на нее в изумлении несколько секунд из-под грозных бровей, вымолвил:

— Вы удивляете меня, мисс Линфорд!

— Почему?

— Потому что, — вновь замечу, я с трудом могу поверить в то, что вы говорите, — потому что вы готовы взять на себя ношу, непосильную, на мой взгляд, для женщины вашего возраста без мужчины, который заботился бы о ней и защищал ее.

— Я признаю, это будет тяжело, ваша светлость, но уверена, что смогу сделать это. Более того, во многих отношениях так будет лучше для детей, чем оставаться здесь, где их не желают.

Он не ответил ей, но вдруг раздраженно выпалил:

— Почему мне не сообщили, что у Алистера есть сын?

Его голос, казалось, прокатился вместе с эхом по кабинету.

Пепита бросила на него мгновенный взгляд, удивленная столь глупым вопросом.

И тут врожденная проницательность подсказала ей, что произошло в замке.

Так как герцог потерял старшего сына, маркиза, и исключил из своей жизни младшего, Алистера, он отчаянно нуждался в другом сыне.

Даже если он не смог бы принять его титул, он все-таки мог стать вождем клана.

Именно для этого он и женился на женщине намного моложе его в надежде, что она принесет ему наследника.

Пепита предположила, что герцогиня была из того же клана, на женщинах которого он пытался женить своих сыновей.

Внезапно Пепита поняла, сколь непредвиденным образом прибытие Рори нарушило планы герцога.

Теперь он ждал ответа на свой вопрос, и Пепита тихо сказала:

— Когда мой зять узнал о гибели своего старшего брата, он не принял его титул, поскольку вы исключили его из семьи. Я знаю, как сильно переживал он потерю брата и вашего сына, но он опасался, что вы сочтете дерзостью с его стороны обращаться к вам.

Она помолчала немного и затем промолвила:

— Разве не вы должны были найти его? Вы знали, что после вас он наследует герцогство, и кажется странным, что только из-за ненависти к моей сестре вы ничего не сделали, дабы разрушить барьер между ним и вами.

Девушка внезапно подумала, что герцог сейчас в бешенстве зарычит на нее за то, что она сказала ему правду.

Вместо этого он произнес с прежним упрямством, как будто говорил сам с собой:

— Я никогда не прощу Алистеру неподчинения не только своему отцу, но и своему вождю!

Пепита тихо рассмеялась, и, когда герцог вопросительно уставился на нее, сказала:

— Вы, ваша светлость, можете обладать всесильной властью над вашим кланом, однако в жизни есть нечто более важное, чем даже верность сына своему отцу, которому он, кроме того, еще и поклялся в преданности.

Герцог не задал вопроса, но она знала, он ждет ответа на него.

— Это нечто называется любовь, ваша светлость, — продолжала Пепита, — и мой зять узнал: на земле нет силы, превосходящей ее или более непреодолимой.

И вновь она заметила удивление в глазах герцога.

Он даже как будто смутился, но тотчас встал со стула и изрек:

— Это все — лишь сентиментальная болтовня женщин и не должно заботить мужчин!

— Однако на протяжении многих веков мужчины сражались и умирали за любовь, — парировала Пепита. — Если вы оглянетесь на своих собственных предков, ваша светлость, то увидите, как много они совершили великих, доблестных дел, а когда не были на поле боя, они глубоко и беззаветно любили.

Герцог молчал, видимо, раздумывал над верным ответом.

Тогда она сказала:

— Я понимаю, вы не хотите говорить об Алистере, но я хочу, чтоб вы знали: он не только хранил искренние чувства к вам, но за все время, что я прожила с ними, я никогда не слышала от него ни единого слова против вас.

Помолчав немного, она добавила:

— Но он всегда испытывал страдание, горечь и разочарование от того, что вы… не признавали его больше членом вашей… семьи, хотя он сам никогда не переставал себя таковым считать.

В ее словах было столько чувства и искреннего переживания, потому что она очень любила своего зятя, и ей трудно было сдерживать слезы, подступавшие к глазам и мешавшие говорить.

Ей стоило немалых усилий произнести:

— Он рассказывал Рори о вас и о замке, и мальчик ничуть не боится вас или того, как вы можете с ним поступить.

Герцог пребывал в напряженном молчании, и она продолжала:

— Он ждет теперь, что вы возьмете его с собой на рыбалку, потому что он инстинктивно чувствует, что вы, его родной дедушка, можете… заменить ему отца, которого он… потерял.

Девушка внутренне молилась, чтобы герцог понял ее откровения; несколько слезинок брызнули из ее глаз и покатились по щекам.

Она торопливо смахнула их, но герцог успел это заметить.

Он подошел к окну и устремил взгляд на море.

Она созерцала его спину, чувствуя, что сделала все возможное, и если она потерпела неудачу, ей не в чем себя винить.

Наконец он спросил:

— Готовы ли вы остаться здесь и заботиться о детях, что, по всей видимости, вы делали до сих пор?

Пепита ощутила, как подскочило от радости сердце, но она еще боялась, что не правильно поняла его слова.

И тогда она ответила чуть дрогнувшим голосом:

— Это — то, о чем я… молилась… просила Бога, чтобы вы… позволили мне… делать это!

— Что ж, на данный момент мы оставим все как есть, — заключил герцог. — Когда же станет более ясно, что будет лучше для моих внуков, мы снова обсудим все это.

Пепита вздохнула с облегчением.

— Спасибо… спасибо… большое… ваша светлость.

— Теперь я пойду ловить рыбу, — сказал герцог. — Рори лучше пойти со мной. Это будет полезней для него, чем озорничать одному.

Он вышел из кабинета.

Пепита же какое-то время не могла сдвинуться с места.

Затем она вскочила и поспешила за герцогом, не зная, где найти Рори.

Ей не пришлось долго беспокоиться: герцог уже спустился вниз, и она слышала его голос в холле.

— Его светлости нужны какие-нибудь сапоги, — наказывал он Фергюсу.

— Миссис Сазэрленд, — ответил дворецкий, — поискала в своих комнатах то, что носил его отец, когда был в том же возрасте, ваша светлость, и нашла две пары сапог, которые подойдут его светлости.

— Мне нужна удочка, дедушка, — вмешался Рори.

— Только больше, чем та, которая была у меня дома, потому что форель намного меньше лосося, правда, дедушка?

Пепита улыбнулась.