Бастард де Молеон - Александр Дюма

— Поедешь ли ты со мной? — спросил дон Фадрике у Аженора.

— Куда угодно, — ответил рыцарь.

— Друзья мои, — громким, звонким голосом, который так нравился толпе, сказал великий магистр, — теперь я могу ехать, а вам больше нечего бояться: дон Аженор де Молеон, брат мой, гордость франкского рыцарства, едет вместе со мной!

И по знаку великого магистра барабаны заиграли бравурный марш, весело зазвенели трубы, конюший подвел дону Фадрике его прекрасного белого коня, и весь народ закричал:

— Да здравствует дон Фадрике, великий магистр ордена Святого Иакова! Да здравствует дон Аженор, франкский рыцарь!

Пес дона Фадрике пристально смотрел то на рыцаря, то на мавра. Мавру он показал белые клыки, угрожающе рыча; к рыцарю всячески ластился.

Паж, грустно улыбнувшись, погладил пса по шее.

— Ваша милость, — обратился Аженор к дону Фадрике, — когда вы просили меня ехать с вами, я сразу согласился, послушавшись лишь зова своего сердца, так же как и в тот день, когда я выехал к вам из Тарба. От Тарба до Коимбры я добрался за шестнадцать дней; переход был тяжелый. Поскольку кони мои смертельно устали, я вряд ли смогу сопровождать вашу милость в столь дальней поездке.

— Пустяки! Разве я не писал тебе, что мой дворец — это твой дворец? — воскликнул дон Фадрике. — Мое оружие и мои кони принадлежат тебе, как и все в Коимбре. Иди и выбери в моих конюшнях коней для себя, мулов для твоего оруженосца, или нет, постой, не оставляй меня ни на секунду. Всем займется Фернан. Фернан, ступай седлать моего боевого коня Антрима и заодно спроси у оруженосца дона Аженора, кто ему больше по душе, конь или мул. А если он не может расстаться со своими усталыми лошадьми — всякий истинный рыцарь дорожит своим конем, — они пойдут в обозе, где за ними будет хороший уход.

Паж помчался исполнять поручение и скрылся из виду.

Тем временем мавр, который полагал, что все скоро отправятся в путь, сошел по лестнице вниз, чтобы осмотреть носилки и отдать распоряжения тем, кто их охранял. Но, заметив, что отъезд откладывается и друзья, оставшись наедине, собираются поделиться какими-то секретами, он живо взбежал по лестнице и занял свое прежнее место рядом с великим магистром.

— Господин Мотриль, — обратился к мавру дон Фадрике, — рыцарь, которого вы видите, принадлежит к числу моих друзей. Он больше чем мой друг, он мой брат по оружию, и я беру его с собой в Севилью, ибо хочу рекомендовать моему властелину, королю Кастилии, взять его к себе на службу в качестве офицера, а если король соизволит оставить его при мне, то я возьму рыцаря себе. Он несравненно владеет мечом, а сердце его гораздо отважнее его меча.

Мавр отвечал на безупречном испанском, хотя в его произношении проскальзывал тот гортанный акцент, на который Аженор уже обратил внимание, когда по дороге в Коимбру тот произнес одну-единственную фразу по-арабски, после чего его отряд ушел вперед.

— Благодарю вас, ваша милость, за то, что вы назвали мне имя и сказали о достоинствах господина рыцаря, — сказал мавр, — но случай уже представил мне благородного француза. К несчастью, чужестранец, тем более путник, который, подобно мне, принадлежит к враждебному племени, часто должен с недоверием относиться к случаю, поэтому, встретив недавно в горах сеньора Аженора, я не выказал ему той учтивости, какую обязан был проявить.

— Вот оно что! Вы уже встречались! — воскликнул Фадрике с удивлением.

— Да, сеньор, — по-французски ответил Аженор, — и признаюсь, что пренебрежение господина мавра, который не пожелал ответить на простой вопрос, заданный ему мною через моего оруженосца, как проехать в Коимбру, меня несколько задело. По ту сторону Пиренеев мы более вежливо обходимся с чужеземными гостями.

— Мессир, вы заблуждаетесь только в одном, — возразил по-испански Мотриль. — Мавры еще находятся в Испании, это правда, но они больше не чувствуют себя как дома и по эту сторону Пиренеев; исключая Гранаду, мавры сами лишь гости испанцев.

«Ну и ну! Оказывается, он по-французски понимает», — прошептал про себя Мюзарон, незаметно пробравшийся к ступеням парадного входа.

— Пусть рассеется между вами это облако недоверия… Сеньор Мотриль, друг и министр моего повелителя, короля Кастилии, надеюсь, соблаговолит милостиво отнестись к шевалье де Молеону, к другу и брату королевского брата, — сказал дон Фадрике.

Мавр молча поклонился и, поскольку Мюзарон, по-прежнему раздираемый любопытством, желая узнать, что же таится в носилках, подошел к ним совсем близко, чего Мотриль, вероятно, не допускал, сошел вниз, сделав вид, будто забыл отдать какие-то распоряжения слугам, и встал между носилками и оруженосцем.

Дон Фадрике воспользовался его отсутствием, чтобы наклониться к Аженору и прошептать:

— Ты видишь в этом мавре человека, который во всем влияет на моего брата, а значит, и на меня.

— Ах, откуда такая горечь в ваших словах?! — воскликнул Аженор. — Вы знатный принц и достойный рыцарь, дон Фадрике, и не забывайте никогда, что над вами властен только Бог!

— И все-таки я еду в Севилью, — вздохнул великий магистр.

— Почему вы едете туда?

— Король дон Педро меня просит, а просьба короля дона Педро — это приказ.

Мавр, казалось, разрывался между нежеланием отойти от носилок и боязнью, что дон Фадрике успеет слишком многое рассказать французскому рыцарю. Боязнь взяла вверх, и он снова подошел к друзьям.

— Сеньор, я должен сообщить вашей милости одно известие, которое нарушит ваши планы, — сказал мавр дону Фадрике. — Мне еще придется кое-что уточнить у моего секретаря, хотя я уже почти уверен в этом. У короля дона Педро начальником стражи служит капитан Тариффа, отважный воин, которому король полностью доверяет, хотя тот родился, или, вернее, предки его родились, по ту сторону пролива. Поэтому я боюсь, что французский рыцарь напрасно потратит свои силы, направляясь ко двору короля дона Педро. Учитывая это, я дам ему совет оставаться в Коимбре, к тому же, как всем известно, донья Падилья не любит французов.

— Неужели это правда, сеньор Мотриль? — воскликнул дон Фадрике. — Ну что ж, тем лучше! Мой друг останется со мной.

— Я приехал не в Испанию, а в Португалию. Я приехал служить не королю дону Педро, а великому магистру дону

Фадрике, — с гордостью заявил Аженор. — Я нашел ту службу, которую искал, и другой мне не надо. Вот мой сеньор!

И он изящно поклонился своему другу.

Мавр улыбнулся, обнажив ослепительные зубы.

«Ну и зубы! — подумал Мюзарон. — Он, наверное, злобно кусается».

В этот момент паж подвел Антрима, боевого коня великого магистра, и Коронеллу, мула для Мюзарона. Рассаживание произошло мгновенно: Аженор де Молеон сел на нового коня, Мюзарон взгромоздился на свежего мула; их усталых лошадей передали слугам из свиты, а дон Фадрике, которого жестом пригласил мавр, сошел по лестнице и тоже хотел было садиться на коня.