Суперлуние - Саша Готти

Какая же у Макса Громова замечательная, хотя уже немолодая мама. Узел светлых волос на затылке, ласковые глаза, улыбчивое лицо и заботливое отношение. И красивое имя – Дарина Михайловна.

Скорее всего, Макс единственный и долгожданный ребенок – таких балуют, таким все можно. Можно притащить к ужину незнакомую девчонку, растрепанную и мокрую по колено. Потребовать поставить таз с горячей водой прямо под обеденный стол и усадить ужинать рядом с отцом-профессором и компанией его студентов.

Да уж, это было похлеще, чем перепутать вилки для крабов: сидеть за столом в роскошной столовой и ужинать, держа ноги в горячей воде, когда тебя изучают столько любопытных глаз.

Профессорский дом оказался отдельным особняком, настолько уютным, что даже воздух в нем казался мягким и бархатным. Первый этаж занимала столовая-гостиная с высоченными потолками, на второй вела кованая винтовая лестница. «Стиль лофт», – вспомнилось название таких квартир. Высоченные потолки, благородный темный кирпич на стенах, массивная деревянная мебель: все было очень основательное, вековое и дышало удивительным покоем.

Мать Макса все время подливала в чашку ароматный чай, накладывала на тарелку салаты, горячее мясо.

Огромный стол, который своими размерами уместил бы целую кафедру студентов, ломился от еды. На трехэтажных вазах возвышались горы фруктов, дымился окорок индейки, обложенный запеченными яблоками, пестрели салаты в хрустальных вазах. Будто Новый год, и этот праздник готовился заранее. Неужели тут так роскошно ужинают каждый день?

С другого конца стола на нее внимательно смотрел отец Макса, Борис Денисович Громов: он, вопреки ожиданиям, оказался совсем не грозным профессором, а хоть и немолодым, но подвижным худым мужчиной лет шестидесяти, с зачесанными назад седыми волосами и доброжелательной улыбкой. Одет профессор был в черный шелковый халат с вышитыми яркими драконами, а на пальце поблескивало круглое кольцо.

– Вы должны успокоиться, дорогая Таисия, – приятным баритоном говорил старший Громов, размеренно размешивая ложечкой сахар в чае. – Я вижу, вы напуганы, вы боитесь. Не нужно. Мы вот ждали вас еще вчера, но вы не пришли, к сожалению, хотя Макс передал мое приглашение…

Профессор посмотрел на сына – тот в ответ только пожал плечами. О том, как они с Таей поссорились прямо посреди Невского проспекта, Макс, к счастью, не стал распространяться.

Кроме семьи Громовых, за столом сидели еще несколько ребят, как успела узнать Тая – студенты с кафедры. Две девушки и два парня: первая – спокойная брюнетка по имени Маша с красивой фамилией Диканская, с волной темных волос, которые она эффектно откидывала за спину. Вторая – рыжеволосая Алиса со стрижкой и внимательным взглядом зеленых глаз. Парней же звали Костя и Артур, но Тая успела про себя назвать их: «Кощей и Дракула». Потому что один из них действительно смахивал на кощея в ранней юности: худой, даже костлявый, подвижный, будто энергии у него было слишком много. Второй же, наоборот, отличался вытянутым бледным лицом, длинным носом и длинными черными волосами. Он постоянно что-то бубнил рыжеволосой Алисе, а та отстраненно кивала.

– Вам ничего не угрожает, поверьте, – говорил профессор Громов, глядя на Таю. – То, что вас так пугает последние дни, – это объяснимо. Ваши испуг, реакция, стресс – это абсолютно нормально.

– Да меня ничего не пугает, – оправдывалась Тая, проклиная панику, из-за которой придется объясняться еще и в школе. Ведь наверняка Кошненкова все разболтает, не удержится от такой великолепной возможности напакостить. – Почему вы так решили? Я случайно сорвалась с набережной, там скользко было. Мне очень жаль, что я доставила вам беспокойство…

– Нет никакого беспокойства! – улыбнулся отец Макса, показав ряд ровных белых зубов. – Ваше поведение в стрессовой ситуации абсолютно нормально. Я отлично знаю, ведь я ученый.

– Так вы же физику преподаете, а не психологию, – у Таи вырвался нервный смешок. – Простите, Борис Денисович, просто Макс об этом рассказал.

– Так физика может быть разной! – воскликнул профессор. – И самое главное, физика допускает, что на перекрестках в темноте можно увидеть удивительные вещи! Если не знать, с чем имеешь дело, можно всерьез испугаться. Это, как говорится, отблески вашего подсознания. И на моей кафедре как раз изучают подобные явления, и это очень и очень интересная тема.

«Физика, которая изучает то, что можно увидеть на перекрестке?» – Тая бросила быстрый взгляд на Макса, но тот оставался невозмутимым.

М-да, сказанное было слишком сложно, если не назвать иначе – абсурдно. Тая молчала, ожидая продолжения. Молчал и Борис Громов, молчали его студенты, на лицах которых не было и тени удивления.

– И что же это за кафедра такая? – наконец спросила Тая.

– Кафедра физики демонов в ИТМО, – серьезно сказал отец Макса. – Иными словами – демонофизики. Устроит вас такой ответ?

– Нет, не устроит, – Тая смело улыбнулась. – Про этот университет я знаю, у нас один мальчик из параллельного класса туда хочет поступать, но он победитель всяких олимпиад по физике и алгебре. Буклет этого университета я изучала, нет там никакой кафедры демонофизики… извините.

– Нас обижают, – зачем-то сказал студент, которого Тая мысленно назвала Кощеем.

Ох уж эти студенты профессора Громова! Это надо уметь так смотреть – с таким выражением, будто изучают какой-нибудь экспонат в музее под названием «нахальная белая ворона», которая еще и разговаривает, и пьет чай, и плещется ногами в тазу с водой.

– А-а… да, мы проходили… демон Максвелла, – спохватившись, что перешла границы приличий, пробормотала Тая.

«Кто их знает-то, не мне разбираться в кафедрах этого самого ИТМО, – одернула она себя. – Мне даже троякам по физике надо радоваться, как наша физичка Лидия Львовна говорит…»

– Борис Денисович, нам пора обижаться? – подняла брови темноволосая студентка Маша Диканская. – Демон Максвелла – это ведь…

– Машенька, погодите, – остановил ее старший Громов. – Я хочу услышать от Таечки, что она знает обо всем этом.

– Про демонов знаю мало, – Тая решила, что если уж разговор странный, то лучше о непонятных вещах говорить как можно осторожнее. – Но вот есть кафедра народного фольклора, про такую я слышала. Одна девочка из нашего класса хочет поступать на фольклорный, в институт культуры. Хочет ездить в экспедиции по деревням, собирать сказки про нечистую силу, может, и про демонов…

– Зачем же про них собирать сказки, – добродушно вздохнул отец Макса, – когда можно собирать их самих. И это тоже можно узнать на нашей кафедре, если вы отбросите скептицизм. Видите ли, Таисия, до меня дошла ваша история. О вашей семье, об аварии шестнадцатилетней давности. Я знаю, что в детстве вы пережили сильнейший стресс, когда попали в катастрофу. Это произошло посреди Москвы ночью, в темноте.

– Откуда вы… – перебила его Тая, но смутилась, вспомнив, что сама же историю свою выкладывала в блог, не делая из нее особенной тайны. – Слухами полон этот мир, – профессор развел руками. – Тем более если вы очень заметная фигура в своей школе, а ваша история так трагична. Даже младенец все отлично запоминает, но иначе. Память хранит любые события в далеких закоулках подсознания. И вот теперь, на фоне стресса от тяжелой учебы в школе, наступило обострение. Это называется парейдолия, не слышали о таком?