Фронтовые записки немецкого танкиста - Вольфганг Фауст

Второй из двух ИС, хотя тоже был подбит, все же смог подняться на один из холмов между нашими танками и открыть беглый огонь по всем машинам с германскими крестами на бортах. Один из «Ханомагов» получил попадание снаряда, когда попытался отойти подальше от этого холма, но после разрыва танкового снаряда весь колесно-гусеничный бронетранспортер встал на свой бронированный нос, его гусеницы бесцельно вращались в воздухе, а мотопехотинцы градом сыпались из него на землю. В конце концов бронетранспортер рухнул на них и взорвался, окутавшись пламенем.

Два «Тигра» вступили в перестрелку с одним ИС, и, хотя они вели ее на предельно малой дистанции, я видел, как снаряды наших машин рикошетируют от массивной дисковидной башни «Сталина»,[30] тогда как русский снаряд после попадания в маску орудия «Тигра» сорвал 88-мм орудие, сбросив его на передний бронелист. Обезоруженный танк попытался отступить задним ходом, но наехал на воронку от бомбы и сполз в нее, полностью открыв свое днище русскому ИС. Наводчик его орудия, ничуть не промедлив, использовал представившийся ему шанс и всадил снаряд из своего орудия в днище «Тигра», после чего вся махина германского танка вздрогнула от взрыва всего боекомплекта, а его башня была сорвана взрывом и отлетела в сторону, став горящей могилой для своего экипажа.

Второй «Тигр» остался на своем месте и с изрядным хладнокровием отстрелил ИС левую гусеницу с дистанции в 100 метров.[31] До того как русский танк успел развернуть свое орудие, «Тигр» зашел в тыл русской машине, где кормовой лист любой бронетехники, закрывающий моторный отсек, куда более тонок. ИС попытался было уйти от столь опасного соседства, но его порванная снарядом гусеница скатилась с опорных катков и сбилась в кучу, так что он смог только проползти несколько метров по грязи. «Тигр» выпустил в моторный отсек противника снаряд, который вскрыл бронелист, как консервную банку, вызвав фонтан заклепок. Экипаж русского танка продолжал пытаться повернуть башню до тех пор, пока всю машину не охватило пламя от разлившегося горючего. И только тогда «Тигр» отошел, чтобы найти себе нового противника в развернувшейся схватке.

Вверху, в нашей башне, Хелман отдавал по радио приказы командирам других танков, поскольку танковое сражение превратилось ныне почти что в рукопашную схватку, подобную уличной драке, – но в драку, участники которой были защищены стальной броней и сражались самыми мощными пушками, которыми их могли вооружить их народы.

– Обойди их с левого фланга, Фауст! – крикнул он мне сверху. – Слева и сбоку, дай им пройти сквозь нас, – добавил он, и я тронул танк с места, а трансмиссия тут же обдала меня горячим маслом. – Да, именно так! – подтвердил он, довольный тем, что я понял задуманный им маневр.

Вдоль всего нашего фронта «Тигры» стали покидать занимаемые ими позиции и отворачивать вправо и влево, становясь в высшей степени подвижными целями для наступающих 6 или 7 танков ИС, которые еще противостояли нам. Маленькие «Ханомаги» в некоторых случаях пытались уйти от русских – но те тут же обнаруживали бронетранспортеры, как только последние покидали свои укрытия среди степных холмов, и вели по ним огонь осколочно-фугасными снарядами, которые разворачивали их бортовую броню. В других случаях мотопехотинцы покидали бронетранспортеры и скрывались между холмами, ожидая того момента, когда танковое сражение тем или другим образом прекратится.

Я уже потерял из виду русскую пленницу и летчика люфтваффе, которых видел в последний раз лежащими на земле, уткнувшимися лицами в грязь и с руками на голове.

Двинув «Тигр», я, скользя на льду и грязи, увел его из-под прикрытия холмов и развернул так, что мы теперь находились во фланге русских ИС. Одна из русских машин, находившаяся всего лишь в сотне метров от нас, заметила наш маневр и начала разворачивать башню, наводя орудие прямо на нас.[32] Я отметил, что фронтальный бронелист русского танка представлял собой большой треугольник литой стали, напомнивший мне заостренную часть наковальни, и этот дьявольский клин был направлен теперь точно на нас. Сидевший в башне Вильф выпустил три снаряда за 10 секунд,[33] так что заряжающий Штанг только успевал, ругаясь, подавать снаряды в орудие с поразительной быстротой. Два раза наши снаряды срикошетировали от башни русского танка, но на третий раз снаряд из германской стали все-таки вонзился в броню русской машины, его трассер продолжал гореть там красным цветом. Дальше за ИС я увидел «Тигр», неподвижно стоявший на земле, из его моторного отсека вырывалось пламя. За ним стоял еще один из наших «Тигров», крышки его люков были откинуты, и из него выбирался экипаж в горящей униформе.

Внезапно мой прибор наблюдения весь покрылся трещинами – мы получили попадание по корпусу от русского танка, стоявшего перед нами. Я почувствовал еще одно попадание в башню нашего танка и услышал долгий стон кого-то из членов башенной команды, после чего раздались несколько резких команд Хелмана. Еще один снаряд попал в нижнюю часть переднего броневого листа, этот удар отбросил меня на спинку моего сиденья. В ушах у меня стоял сплошной звон, я не мог ничего видеть сквозь покрывшееся трещинами стекло смотрового блока, сквозь отдельные фрагменты можно было различить только краснеющее небо.

Я почувствовал, как Хелман пнул меня сапогом в спину, и этот острый носок его сапога привел меня в чувство.

Сидевший справа Курт крикнул мне:

– Да выбей ты это стекло ко всем чертям, Фауст! Орудие не работает, и Хелман велел тебе таранить этого русского.

Я отстегнул фиксирующие зажимы, крепившие стальную рамку, в которую был вставлен стеклянный блок, и вытолкнул весь смотровой прибор наружу, на передний броневой лист. Струя холодного воздуха ворвалась в корпус танка, неся с собой снег и кристаллики льда,[34] а потом и металлическую крошку, когда новый снаряд попал в броневой лист, выбив из него рой металлических осколков.

Чувствуя, как несколько осколков врезались мне в лицо, я двинул «Тигр» прямо на русский танк, направляя его на корпус противника и стараясь удержаться на прямой линии, несмотря на неровную поверхность степи. Я не мог понять, почему прекратил вести огонь наводчик, – но, вспомнив тот крик боли, который раздался из башни, когда в нее попал снаряд ИС, понял, что кто-то, по всей видимости, был там ранен. Не имея возможности стрелять из нашей пушки, мы могли теперь только использовать в качестве оружия инерцию 60 тонн нашей массы и мощь майбаховского мотора для таранного удара – а в качестве альтернативы только покорно ждать, когда нас расстреляют враги.