Фальдийская восьмерка - Андрей Андросов

этот клинок придется скрестить. Меч это лишь орудие, бездушный инструмент, направляемый рукой своего владельца против тех, кто его достоин. И все же, я верю что частичка этого человека осталась где-то там, внутри. И что она поможет тебе принять правильное решение и не совершить ошибок. Трижды старый друг платил за мои ошибки чужой кровью, а на четвертый – заплатил своей жизнью. Не запятнай его память, сар Раготар Чебон. Пусть клинок твой обнажается лишь против тех, кто этого заслуживает. Но те, кто заслуживает… Пусть видят, пусть знают, что сжимает его рука настоящего мужчины.

В зале осталось всего шестеро, когда Раскон закончил свою говорить. Мирно дремал Джанко Сивлер, чьи быстрые ноги наконец уронили его в объятия кресла. Спал Колфер по прозвищу Лесная Гнида, спал крепко, убаюканный монотонностью речей и доброй понюшкой забористой дури. Ковырялся в пружинном метателе пьяненький Веден, укрывшийся от мира за толстыми линзами гогглов и не замечающий ничего вокруг.

Раскон и Раготар смотрели друг на друга, связанные одной жизнью, одной тайной, а теперь еще и клинком, чье лезвие до крови сжимали две так похожие друг на друга ладони.

А Брак смотрел на них и торопливо покрывал желтоватую бумагу закорючками. Рисуя крохотную саблю, он в очередной раз поднял глаза к камину и совсем не удивился, встретившись взглядом с фальдийцем.

Но когда тот неожиданно улыбнулся и подмигнул – калека вздрогнул и опустил голову. Внутри у него похолодело.

– Если есть вопросы, задавай сейчас, – добродушно прогудел Раскон, разжигая камин. Раскаленный конец кочерги исходил сизым дымом, уверенно прожигая смолистое полено.

Кабинет Сонатара, теперь уже бывший, от дневных событий почти не пострадал. Сказалось то, что располагался он в дальнем конце дома, совсем рядом со зверинцем, и буйство разогнанного эйра и не менее разогнанных Жерданов до сюда не добралось. Даже окна все уцелели, хотя одно из стекол покрылось ажурной паутиной трещин, едва заметных на фоне морозных узоров.

Раготар, не выпуская из рук саблю, с любопытством ходил по периметру комнаты, разглядывая чучела животных и висящее на стенах оружие.

– Гхм. Если так и будешь молчать, вопросы буду задавать я.

Дрова, наконец, занялись и от камина потянуло теплом. Висящий под потолком ажурный светильник едва-слышно гудел. Фальдиец отложил кочергу, поковырялся с гроздью вентилей на стене, прибавив света в помещении, после чего тяжело опустился в стоящее у широкого стола кресло и выжидательно уставился на механика.

Браку не хотелось отвечать. Спрашивать ему тоже не хотелось. Он вообще предпочел бы ухромать в мастерскую, залиться бутылкой “Горных слез” и уснуть в собственной блевотине до утра, благополучно забыв про все, что видел и слышал этой ночью. И про все, о чем успел надумать.

– Спрашивать можно что угодно?

– Если только это не касается повышения твоего жалованья, – усмехнулся Раскон. – Некоторые границы нельзя переступать.

Раготар хохотнул. Он снял плащ, расстегнул пояс и жилет, с наслаждением вывалив наружу пузо. Пока еще не очень объемное, но явно стремящееся к совершенству. В отсутствие посторонних он расслабился, а с лица сползла намертво сведенная, бездушная улыбка.

– Ты бежал с Фальдии лет десять назад, – полуутвердительно сказал Брак, оттягивая неизбежое. Надеяться сойти за слабоумного в такой компании было чревато. – Спасаясь от этой, Карталейны. Не знаю, что там была за история…

Раскон ободряюще кивнул и жестом велел ему продолжать. Раготар провел пальцем по лезвию сабли и присвистнул, когда на ковер капнула кровь из глубокого пореза.

– Ты сбежал один? – выдохнул Брак. Сунул руку в сумку и невольно зажмурился.

– А я говорил! – хлопнул ладонью по столу фальдиец и расхохотался, – Он просто пьяный, он просто глазеет… С тебя полтонны плетенок и вон тот чудесный заварничек.

– “Карга” не треснет? – нахмурился Раготар, но потом тоже улыбнулся. Уже настоящей, искренней улыбкой. Она будто разом сбросила с его лица десяток лет жизни, обнажив истинный возраст своего хозяина. И раскрыв всем присутствующим то, насколько он еще молод.

– Теперь вы меня убьете и скормите тварям в зверинце, – грустно заключил калека, кивнул на дверь, – Или утопите. Хотя я бы скормил. Сам я точно не пойду, да и не дойду, а тащить меня среди ночи к реке долго, холодно и нудно.

Он стоял боком к фальдийцу и искренне надеялся, что тот не заметит манипуляций с сумкой. В ладони у калеки жались друг к другу железные шарики.

– Еще можно кликнуть Везима, связать тебя и кинуть в подвал, – добавил Раскон, глядя на Брака с искренней симпатией. – Смотри, ни шарга не боится. Никого не напоминает?

– Растреплет же всем, – возразил Раготар, подвигая кресло ближе к камину. – Лучше Маракса, он вопросов лишних не задает.

– Гхм. И не будет, я надеюсь?

– Дай обустроиться, отец. Я сам решу, что с ним делать.

Слово прозвучало. Вполголоса, едва слышно, но Брак сразу понял, что живым ему отсюда не выйти. Хотя, как верно заметил Раскон, страха действительно не было. Последние две недели механик старательно приучал себя сгибать подошву протеза при ходьбе, а это простое действо требовало эйра. Совсем немного, пару вдохов из фляги, что он и проделал в обеденной зале. И сейчас калека чувствовал растворенную в крови синеву.

Простые железные шарики он мог раскалить всего за несколько секунд. Докрасна, до мягкости свежей глины. Широким жестом брось такие снаряды по комнате – и займутся огнем тяжелые шторы, полыхнут книги в шкафах, или даже стены… Да мало ли, что может гореть в деревянном доме, пусть он хоть трижды из огнеупорного гиура. А рядом, под обоями, так удачно тянется медная трубка компрессора. Если ее правильно пережать, то…

Шансов у Брака не было, и он это прекрасно понимал. Но как следует нагадить перед смертью он успеет. Так, чтобы рыжие ублюдки надолго запомнили эту ночь.

Фальдийцы, однако, рубить его саблями на летрийский гуляш не спешили. Раскон так и вовсе достал из-под монументального стола какую-то квадратную бутылку, налил в стакан и задумчиво уставился в камин, а Раготар стянул сапоги и подставил огню пятки. Короткие толстые пальцы едва-заметно шевелились.

– Я сяду? – спросил механик, когда молчание стало невыносимым, а нога заныла.

Раскон кивнул. А затем достал еще пару стаканов.

– Знакомься, Брак. Са-Агодар До-Легиано, мой сын и единственный наследник. Не вздумай произнести это имя