Юность подарит первые шрамы - Стейс Крамер

и не позволяла трогать себя, опасаясь, что тот нащупает созданные ее рукой увечья.

Элай случайно увидел, как Рэми, вооружившись лезвием, уродует свое тело. Ей тогда было тринадцать. Рэми на коленях умоляла его ничего не рассказывать родителям, ну и пригрозила ему, чтоб наверняка, что если он все-таки выдаст ее секрет, то она в отместку сделает один глубокий, смертельный порез в области вены. И смерть ее будет на его совести. Элаю ничего не оставалось, как сохранить эту страшную тайну.

– Я переживаю за Эл. Мне кажется, я скоро потеряю ее. Она не выдержит… – объясняла Рэми причину своего поступка, пока Элай обрабатывал ее свежую рану. – Грейсон… Грейсон ведомый, легковерный. Если его родители запретят ему общаться со мной, он их послушается… Ты. Ты и Никки. Все это так неожиданно. Тяжело это принять… А еще все увидели мой вибратор.

Элай засмеялся и Рэми, подхватила его смех. Но вскоре Элай снова стал серьезным, взглянув на кровоточащий порез, и во взгляде его читалось глубокое чувство вины перед Рэми.

– Пошла к черту эта Никки, – сказал вдруг Элай. – Не так уж сильно она мне и нравится. Да, она веселая, но от нее быстро устаешь.

Элай залепил рану повязкой, вышел из ванной с сестрой на руках, лег с ней на ее кровать и нежно обнял.

– А знаешь что? Продолжай встречаться с ней, – сказала Рэми, глядя в потолок.

– Не понял. Ты же только что просила меня порвать с ней?

– Да… а теперь передумала. Держи ее рядом, наблюдай за ней. Я не до конца уверена, но… если мои подозрения насчет нее подтвердятся, ты поможешь мне расквитаться с ней.

Глава 39

Элеттра шла по коридору школы, держа в руке запечатанный конверт. Дойдя до кабинета директрисы, Эл присела и просунула конверт в зазор между дверью и полом, а затем грациозно встала и пошагала дальше.

Улыбаясь так, будто ей удалось подчинить себе весь мир.

* * *

В «Греджерс» шла бурная подготовка к предновогоднему торжеству. Диана, Калли и другие ученицы, что были в составе школьного хора, находились на репетиции, пели песню Florence + The Machine – «The End of Love», которую должны были исполнить на грядущем празднике.

Я обеспокоена, но не знаю, как это объяснить.

Прошлой ночью мне приснился знак, который гласил: «Любовь умерла».

Имма Даффи, хормейстер, с грустно-мечтательной улыбкой слушала своих учениц, дирижировала, точно играя на каком-то таинственном музыкальном инструменте, который только она была способна видеть.

Я всегда любила тебя.

Ты бы мог такое подумать,

когда мы только встретились?[5]

Диана пела со слезами на глазах, а боль в ее сердце в этот момент кричала, да так сильно, громко и непрерывно, что Брандт не слышала собственного голоса и не видела ничего перед собой. Она была вынуждена постоянно останавливаться, чтобы прийти в себя. Вскоре Имма заставила всех замолчать. Причиной тому послужило внезапное появление в зале Бригиды Ворчуковски.

– Миссис Даффи, извините, что отвлекаю вас. Миссис Маркс послала меня за Дианой Брандт. Это очень срочно.

Калли, услышав грозный голос Бригиды и увидев суровое выражение ее лица, поняла, что случилось что-то страшное, и когда она повернулась к Диане, что стояла, оцепеневшая, глядя в одну точку, поняла, что интуиция ее не подводит.

– Мисс Брандт, вы свободны, – сказала Имма, окинув девушку взволнованным взглядом.

В кабинете директора уже сидел Джераб, до появления Дианы не понимавший, зачем миссис Маркс побеспокоила его. Когда Диана оказалась в кабинете, он врезался в нее округленными от страха глазами, а затем быстро отвел взгляд, пытаясь не подкармливать лишний раз растущую внутри панику. Диана же была внешне спокойна и, как всегда, незыблемо уверена в себе.

– Миссис Ворчуковски, вы можете идти, – сказала Голди Маркс. Бригида тут же покинула кабинет. – Садитесь, – кивнула Голди Диане. Диана уверенным шагом подошла к столу директрисы и села рядом с Джерабом. – Вы догадываетесь, зачем я вас вызвала?

– …Нет, – ответил Джераб. – Объясните же, в чем дело? – он изо всех сил старался выглядеть таким же уверенным и спокойным, как Диана, но тяжкое предчувствие неминуемой беды стискивало его грудь, лишало воздуха и всякого самообладания.

– Я лучше покажу, – сказала Голди, брезгливо подняв за уголок раскрытый конверт, из которого выпали две фотографии.

Увидев то, что было запечатлено на этих фото-графиях, Джераб чуть не упал со стула. Диана, напротив, с невозмутимым видом посмотрела на снимки и затем вопросительно взглянула на Голди, мол, и что дальше? Такой переполох из-за этой ерунды?

– Теперь я жду от вас объяснений. Что это такое?! – спросила Голди, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от вновь нахлынувших эмоций. Когда она впервые увидела фотографии, на одной из которых Диана и Джераб сидели за столиком ресторана у окна, беседуя о чем-то, при этом мило улыбаясь друг другу, а на другой, что вызвала больше всего возмущения, они стояли друг напротив друга, целуя друг друга в щеки, – Голди была готова разнести все вокруг в истерике.

– Это фотографии, – с напускным равнодушием ответила Диана, – на которых изображены я и мистер Эверетт в ресторане «Лоран». Мы там встретились в минувшее воскресенье. – Необходимо добавить, что Диана внутри ликовала, потому что в объектив их преследователя попало лишь начало их встречи, и им с Джерабом очень повезло, что тот таинственный фотограф, желающий разоблачить их, быстро угомонил свое любопытство и ушел, не запечатлев их финальный поцелуй, увидев который Голди бы точно разнесла в гневе всю школу.

– Меня поражает ваше спокойствие, Диана! – возмутилась Голди.

– А мне незачем нервничать, миссис Маркс. Нетрудно догадаться, о чем вы подумали, взглянув на эти фото, но на самом деле нет поводов для беспокойства. Это была случайная встреча. Я отдыхала с друзьями, увидела мистера Эверетта и решила с ним поздороваться.

– Ваши слова убедили бы меня, если бы я была слепа!

– Вас смутил поцелуй в щеку? Так это всего лишь обычная форма приветствия, – со спокойной улыбкой ответила Диана.

– Мистер Эверетт, почему вы молчите?! Объясните мне, с каких пор считается нормальным, когда учитель ВОТ ТАК приветствует свою ученицу?!

– Прошу прощения, миссис Маркс. Видимо, на нас так повлияла неформальная обстановка, – не-много успокоившись, ответил Джераб. Он заставил себя поверить в версию Дианы, что показалась ему весьма пристойной.

Голди подошла к окну, долго думала о чем-то. Было заметно, как ей тяжело удается держать себя в руках. Какой скандал… Какой удар по репутации школы!

Пока миссис Маркс стояла спиной к провинившимся, Диана быстро схватила со стола