Естественный отбор - Александр Звягинцев

Дома Ленчику легко удалось приватизировать цементный завод, мясокомбинат и рынок. Конкуренты из бывшей номенклатуры и уголовная братва сразу сообразили, что у Ленчика мохнатая лапа в Москве, и, зауважав его, сделали замом главы администрации.

Ленчик, конечно, догадывался, что «бесплатный сыр бывает только в мышеловке», тем не менее приказ Центра, переданный через украинца, превзошел все его опасения. Но после того, как первый страх прошел, устранение монаха из обители показалось ему делом не таким уж сложным. «Кто его будет искать?» — подумал он, прежде чем позвонить в Тамбов Гундосому. Однако Мирослав, с его настырностью, спутал все планы. Одно дело — отправить на тот свет незнакомого монаха и другое дело — этого долбаного попа, за которого уголовная братва голову оторвет, если пронюхает. «Не узнает, — успокоил себя Ленчик. — А если вдруг что и всплывет, то связываться не будет». Зря, что ли, он своего двоюродного брата Витька начальником угро посадил. Кантовался бы сейчас Витек опером в далеком казахстанском Гурьеве.

Прошло все вроде бы нормально, но страх не проходил. В ушах Ленчика колотилась, как удары церковного колокола, анафема попа, и оттого лихорадочно лязгали зубы…

— К Бизюке отвезти, что ли, штаны замыть? — презрительно глянул на него Гундосый. — Сделал дело и забудь… Пахан один на зоне пел: «Сунул в тело и гуляй, пацанчик, смело», ха-ха-ха!..

— Ха-ха-ха!!! — заржал на заднем сиденье Мерин и зашелся в трясучке, как эпилептик.

На рассвете следующего дня инспектора патрульной машины ГАИ обратили внимание на собачью стаю, грызущую что-то в кювете. Когда милиционеры вышли из автомобиля и подошли ближе, то от вида двух трупов, обглоданных собаками, у них под полушубками лютый мороз загулял.

Прибывшая на место преступления оперативная группа районного угро, с которой по старой памяти увязался Иван Васильевич Косицын, обнаружила в снегу, неподалеку от трупов, два пистолета «Застава» югославского производства, аналог русского «ТТ». Осматривая обочину, Иван Васильевич приметил след правого переднего колеса джипа, впечатавшийся в замерзшую мочу. С внешней стороны протектора резина была стесана, и во льду четко отпечатались следы шипов… Косицын об этом сообщил майору, начальнику угро, возглавлявшему оперативную группу, но тот лишь раздраженно отмахнулся от него:

— За ночь по трассе тысячи машин с шипованными колесами проехали, попробуй найди их теперь. И кто искать будет? У нас студенты второго курса юрфака следаками пашут. Блин, еще один висяк на отделе!..

Иван Васильевич попытался было втолковать майору о тамбовском джипе «Чероки», о встрече тамбовских «быков» Мерина и Гундосого с юным замом главы администрации. Он даже номер джипа назвал, но майор при упоминании Ленчика как-то пристально посмотрел и, отведя взгляд в сторону, грубо сказал:

— Дедок, ты теперь участковый, вот и следи за алкашами на своем участке. Или с ментовскими законами не знаком?

— С какими такими законами я не знаком? — уязвленно спросил Иван Васильевич.

— Не совать нос туда, куда тебе не положено его совать! — отрезал начальник угро и с угрозой вполголоса добавил: — Если не хочешь остаться совсем без носа.

Участковый посмотрел в его спину и запоздало понял свою оплошность: этот новый руководитель уголовного розыска — родной племянник бывшего первого секретаря райкома КПСС и, стало быть, двоюродный брат юного зама главы администрации. Еще Косицын понял, что убийц попа Мирослава и монаха Алексеева для блезиру поищут, конечно, но никого не найдут, а может, и сыщут, да не тех. Под шумок «не тех» заказематят, потом освободят, и приостановленное производством уголовное дело навсегда похоронят в архиве.

После процедуры опознания погибших в морге Иван Васильевич поехал домой и переоделся в гражданскую одежду. К вечеру ближе он приехал в центр города и зашел в пивной бар, который держал местный уголовный авторитет Паша Колода, имевший четыре ходки в зону. Две из них, в советские годы, обеспечил ему он. Присев за столик в затененном углу бара, участковый прислушался к разговорам посетителей.

В районном городке, как в деревне, новости сорока на хвосте носит. Все обсуждали только убийство попа и какого-то неизвестного монаха. Шабутского жалели и, как сговорившись, высказывали общее мнение, что киллеры позарились на несметные церковные деньги, которые якобы Мирослав вез в Калужский банк.

Ждать Колода себя не заставил и скоро громадным корявым пнем уселся напротив Ивана Васильевича. Когда по взмаху его руки две официантки принесли полдюжины кружек янтарного баварского пива, Косицын, осушив одну, поднял на Пашу лютый взгляд.

— Твоих пацана с пацанкой, кажись, Мирослав крестил, а, Павел свет Никитович? — сквозь зубы спросил он.

— Век свободы не видать, Васильч, — не наша братва попа замочила! — испуганно выдохнул тот. — Тебе ли не знать, что он братве заместо батька был, в натуре. Скольких от кичи и от деревянного бушлата по уму сберег, бля буду, Васильч!..

— А пацан-то с пацанкой здоровенькие растут?

— В натуре, не хиляки, а чо? — смутился Паша.

— Вот видишь, Павел свет Никитович, здоровенькие, — потряс пальцем перед носом Колоды Иван Васильевич. — А у святого человека Мирослава… наследник еще не родился, а уже осиротел.

— Ты чо, мент, чо на нас катишь?.. Да наша братва за Мирослава любого уроет и пацана его без пайки не оставит.

— Может, еще пацанка родится, Паша.

— В законе: и пацанку не обделим. И церквуху его у хохлов достроим.

— Промеж нас, Колода, в жизни счеты есть, и я не забыл их, когда шел к тебе, смекаешь почему? — спросил Косицын.

— Не-а, не врублюсь, Васильч.

— Потому как, Паша, у нас случилось злодейство форменное. А власть — сам знаешь, какая она нынешняя власть…

— Смехота одна, — отмахнул клешней Колода. — С ней дело иметь — что на зоне у параши клопа давить.

— Вот-вот, — согласился Васильевич и стал рассказывать в сторону, мимо Колоды: — Значит, вчерась под вечер иду из баньки, вижу: во дворе, как его, блин, «супермаркета» у Ксюшки Бизюки в джипе тамбовские «быки» Гундосый и Мерин толкуют о чем-то с Ленчиком, нашей молодой властью.

— Точно? — насторожился Колода. — Не путаешь, Васильч?

— Проверил, Паша. Гундосому принадлежит тот джип с… с шипованной резиной, — усмехнулся тот и, помолчав, добавил: — Номер: Тамбов. 634 РУС. И на обочине… — продолжал он, но вдруг замолк, будто испугавшись чего-то.

— Чо на обочине, договаривай? — катая желваки, исподлобья уставился на него Колода.

— Я и говорю: на обочине, у которой убиенных нашли, в мерзлых ссаках тот шипованный протектор отпечатался.

— А чо козлы?

— Менты-то? — уточнил Косицын и наклонился к Колоде ближе: — Молодая власть с новым начугро братцы двоюродные, соображаешь, Паша, чо они?