Волчья ягода - Юлия Флёри

Забавляясь остротой мужского желания, размазала каплю смазки по гладкой головке.

– Я больше не боюсь, – прошептала она так, будто поведала ему самую страшную тайну и, не позволяя вникнуть в смысл слов, направила член в себя и медленно опустилась.

Первый стон был общим. В него была вложена накопившаяся усталость, напряжение, вынужденная скованность. Удовольствие проявилось в следующем стоне. Мощном, гортанном, зародившемся глубоко внутри. Опускаясь до самого основания и поднимаясь, удерживая в себе лишь головку, Мира запрокинула голову к потолку и закрыла глаза. Выдыхала резко, вдыхала жадно. Движения были рваными. Она то ли хотела побыстрее закончить, то ли пережидала особо напряжённые моменты, чтобы ещё долго не останавливаться. А потом, когда крепкие мужские пальцы обхватили талию с обеих сторон, позволила собой руководить.

Ей было больно. Не телу – душе. И сейчас эта боль нехотя отступала, оставляя внутри такую приятную, такую необходимую сейчас пустоту. Движения бёдер стали жёсткими, размашистыми. Каждый толчок пружинил глубоко в живот. Мира успела устать, и Новак помогал им двоим: насаживая её сверху, самостоятельно толкаясь снизу. Оргазм выгнул Миру дугой, вырвал из горла крик. Она цеплялась за мужские плечи, впиваясь в них ногтями, царапаясь, а потом опала, прижимаясь к разодранной коже губами, слизывая проступившие капельки крови.

Новак не успел толком отдышаться, когда поймал глазами её взгляд и не захотел его отпускать.

– Что ты там сказала? – выдыхая бурно и рвано, проговорил он. – Чего ты больше не боишься? – прошипел мужчина, впиваясь пальцами в её размякшие после оргазма бёдра.

– Я хочу, чтобы у нас был ребёнок, – пояснила Мира свои слова и не сделала ни единой попытки ускользнуть от требовательного взгляда. – Мне сон приснился, – выдохнула она. – И я поняла, что готова. А до этого было страшно. До этого я боялась, что не смогу.

– Какой, к чёрту, сон?! – прорычал Новак, требовательно сжимая ладонью её шею и затылок разом. – Чего не сможешь?!

– Не смогу стать хорошей матерью… Боялась, что не смогу любить достаточно сильно. Такие, как я, не умеют любить.

– Глупая, Мира, глупая! – с болью выдавил Рома слова и притянул жену к себе, ухватив её ладонью за затылок. – Глупая! – с рыком повторил он, касаясь губами уха.

Рома отнёс её в комнату на руках и практически сразу уснул. До рассвета оставалось несколько часов.

Глава 40

Мире не спалось. Сначала она пыталась просто быть ближе к Ромке, гладила его, позволяя себе откровенные движения, а потом касалась осторожно и совершенно невинно. Но оберегать чужой сон совсем скоро надоело, и она спустилась вниз, надеясь себя развлечь. Быстро нарезав салат и замариновав мясо, она так и не удовлетворила буйствующую внутри энергию. Мира сварила себе кофе и в желании развеять тоску, вспомнила о Ромкином ноутбуке. Сейчас идея отправиться с ним в Европу и начать новую жизнь уже не казалась настолько абсурдной. Вполне вероятно, что некоторые задумки он успел перенести в блокнот, как делал всегда.

Она знала пароль и потому легко вошла в систему. Остались работающими несколько программ, открыто диалоговое окно. Мельком просмотрев переписку, Мира пришла к выводу, что под ником «PetRov» скрывался управляющий на том самом производстве, которое создал для Ромки Багдасаров. Последним в списке запросов была папка с цифровым именем, что очень подходило для рабочих документов, вот только Мира ошиблась. Это были досье. Четыре человека. Двое из них оказались Мире совершенно не знакомы. Третье досье принадлежало юной особе.

Ольгу Свердлик, свою бывшую одноклассницу, Мира узнала легко. Та не изменилась. С фотографии на неё смотрела уверенная, ненавидящая всех и сразу, высокомерная девчонка. У неё была легкомысленная причёска и пирсинг на брови, в губе, очаровательное колечко в носу. Информации немного, но среди прочего интерес вызвала строка: «В контакте с Газаевой Мирославой за последние пять лет замечена не была». Мира вернулась к двум предыдущим документам и с лёгкостью нашла подобную строку с информацией о контактах. Оказалось, что с одним мужчиной она всё же была знакома, хоть и косвенно. Выходит, это не просто папка, а отчёт кого?.. Частного детектива, сыщика? И ведь точно! Свердлик знала о готовящемся покушении на Газаева, ведь она пыталась Миру предупредить! Вопрос в том, сколько она знала, кому могла это разболтать, а, главное, видела ли в происходящем какой-то свой интерес?

Перечитав страницу с её досье, Мира пришла к выводу, что бывшая подруга, как всегда, зациклена исключительно на себе. Она без особого желания поступила на юридический факультет, нехотя училась и еле-еле дотягивала до того, чтобы окончить курс. Есть информация о наркозависимости. «Наркоманы люди непредсказуемые» – посчитала Мира, от переизбытка нервозности ковыряясь ногтем в зубах. Опомнившись, она сплюнула и перешла к последнему подозреваемому.

Имя было ей хорошо знакомо: Шаров Геннадий Павлович, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения – папин бывший компаньон. О нём информации было на порядок больше, но все эти буковки Миру интересовали мало: она его узнала. На фотографии Шаров был запечатлён в свои лучшие годы. Лощёный, довольный, при галстуке. Он улыбался в камеру и пальцами показывал «класс». Умный взгляд, морщинки в уголках глаз камера не передавала, но Мира знала, что они есть. Видимо, когда-то Шаров много улыбался. А впрочем, почему бы и нет? Семьянин, удачливый бизнесмен, «золотой» ребёнок успешных и состоятельных родителей. Вот только одной удачи оказалось недостаточно, чтобы удержаться на плаву, когда могучий как танк Багдасаров, гусеницами прошёлся по его успеху, по светлому будущему, по налаженному бизнесу.

Чтобы начать всё заново, у Шарова не хватило то ли знаний, то ли сил, то ли запала. А может, его захлестнула обида и мужчина настолько глубоко погрузился в неё, что рассеивать внимание на другие составляющие жизни он просто не посчитал нужным. Месть оказалась куда более перспективной в этом плане. Отомстить ему точно удастся.

В документе было сказано, что Шаров пропал с радаров местной бизнес-элиты, жена не захотела мириться с резко изменившимися настроениями супруга, и подала на развод. Сейчас его семья переехала в штаты. Шаров среди налогоплательщиков не значится, чем занимается и где проживает достоверно не известно.

– Ох, как вы плохо постарались, господин сыщик, – покачала головой Мира и снова вернулась взглядом к фотографии.

Безусловно, сейчас мужчина изменился. Постарел, утратил былой лоск, но узнать его по-прежнему было можно. Он трудился дворником в их жилом комплексе. Всегда на посту, всегда на виду. Вежливый, улыбчивый. Комната с инвентарём у него совсем недалеко. Как-то во время пробежки она видела его входящим в подвальное помещение. Дядя