Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года - Владимир Бешанов

От лица армии вторил Мехлису командарм 2 ранга К.А. Мерецков: «…можно сказать, что наша армия готовится к нападению, и это нападение нужно нам для обороны. Это совершенно правильно… Исходя из политических условий, мы должны наступать, и Правительство нам укажет, что нам нужно делать».

Вооруженный новыми установками по ведению партийно-политической работы, 25 мая пишет передовицу главный редактор «Красной Звезды» полковник Е. Болтин: «Прежде всего надо воспитывать людей в понимании того, что Красная Армия есть инструмент войны, а не инструмент мира. Надо воспитывать людей так, что будущая война с любым капиталистическим государством будет войной справедливой независимо от того, кто эту войну начал… Наш народ должен быть готов к тому, что, когда это будет выгодно, мы первыми пойдем воевать… Мы всегда будем делать так, как выгодно нашему делу».

Наконец, знаменитая речь Сталина перед выпускниками военных училищ 5 мая 1941 года: «Мы до поры до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны – теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий».

Советский Союз превращался в военный лагерь. Народ и Партия были едины, как никогда:

«Нас никто не собьет, нас Партия ведет».

«Идем за Партией Ленина – так совестью велено».

«За Партией идти – счастье найти».

«Набирайся силы от земли-матери, а ума – у Коммунистической партии».

Правда, были у нас одно время «троцкистско-бухаринские и иные наемники империализма, платные агенты иностранных разведок», которые пытались подорвать экономическую и военную мощь СССР и создать «благоприятную для империалистов обстановку на случай войны». Но ныне, слава Сталину, вражеская агентура разгромлена большевиками, и тыл наш крепок.

Великого Ленина мудрое слово

Растило для битвы батыра Ежова.

Великого Сталина пламенный зов

Услышал всем сердцем, всей кровью Ежов.

«Разгром врагов народа имел огромное значение для укрепления обороноспособности СССР и был равносилен выигрышу крупного сражения» (через двадцать лет один из «разгромщиков», став генсеком, сообщит народу, что вместе с «врагами», оказывается, постреляли и самых «выдающихся» полководцев).

По всей стране зазвучало: «Если завтра война…» Народ, воспитанный «мехлисами», готовился к Великому Освободительному походу, чтобы вслед за литовцами «осчастливить» поляков, чехов, немцев, французов… В общественном сознании формировалось представление о войне как об относительно безопасном и притом героическом занятии, закладывалась уверенность, что война начнется тогда, когда мы пожелаем, и закончится, когда мы этого захотим. Во всех воспоминаниях вырисовывается одна и та же картина: люди знали о скорой войне, знали, с кем придется сражаться, но при этом не ожидали «вероломного нападения», наоборот, «парни из нашего города» мечтали «добить последнего фашиста в последнем городе». И даже когда немецкая авиация начала бомбить советские города, многие из слушавших речь Молотова, уже приученные читать между строк, не верили в германское нападение: «Да это, наверное, мы сами начали войну…»

Самим начать не удалось.

Гитлеру, в силу случайного стечения обстоятельств, удалось «вероломно» упредить Красную Армию в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы. С первыми ударами немецких танковых клиньев план «Гроза» прекратил свое существование.

А как красиво было все придумано! Какой, казалось, был шанс, сметая могучими ударами не успевшего развернуться врага, освободителями ворваться в Европу. Конечно, все оказалось бы не так, как мечталось в кабинетах наших стратегов, и пришлось бы умыться кровью, и Вермахт сразу бы не разгромили, и война все равно оказалась бы длительной и тяжелой. Но хотя бы до Вислы и Нарева вполне могли дойти. Удар же по Румынии и нефтепромыслам немцам парировать было просто нечем. Все это не привело бы к немедленной победе, но сорвало бы германское вторжение, сохранило бы в целости военно-промышленный потенциал СССР и огромные материальные ценности, избавило бы миллионы советских людей от немецкой оккупации.

Никогда, ни до войны, ни в ходе ее, Красная Армия не была так хорошо укомплектована, оснащена, вооружена и материально обеспечена, как в начале лета 1941 года. Советские Вооруженные силы были крупнейшей армией мира, имевшей на вооружении целый ряд уникальных систем военной техники. В ее состав входили управления:

– 4 фронтов, 27 армий, 4 кавалерийских, 29 механизированных, 62 стрелковых, 5 воздушно-десантных корпусов;

– 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковой, 31 моторизованной дивизий;

– 5 стрелковых, 1 танковой, 16 воздушно-десантных, 10 противотанковых артиллерийских бригад;

– 94 корпусных, 14 пушечных, 29 гаубичных артполков большой мощности резерва Главного Командования;

– 45 отдельных зенитно-артиллерийских дивизионов;

– 8 отдельных минометных батальонов;

– 3 корпусов ПВО, 9 бригад ПВО, 40 бригадных районов ПВО;

– 29 мотоциклетных полков;

– 1 отдельного танкового батальона, 8 дивизионов бронепоездов;

– 34 инженерных полков и 20 отдельных инженерных батальонов.

Военно-воздушные силы насчитывали 5 корпусов ДБА, 79 авиадивизий, 5 отдельных авиабригад, 218 боеспособных авиаполков.

Куда же подевалась эта масса войск, это огромное количество техники, эти горы боеприпасов и амуниции?

Первым, будучи ошарашен катастрофой на фронте, дал ответ на этот вопрос товарищ Сталин. 28 июня, осознав крушение всех своих планов, несостоявшийся «вождь всех народов» сказал соратникам: «…просрали».

Со второй половины февраля 1941 года германское командование приступило к непосредственному развертыванию войск у границ СССР. В течение четырех месяцев на границу с Советским Союзом было переброшено 100 дивизий. До 21 мая в трех «эшелонах развертывания» на Восток прибыли 42 пехотные и 1 танковая дивизии. С 22 мая железные дороги Германии были переведены на график максимального движения, и сосредоточение войск резко ускорилось. В последний месяц перед нападением прибыло 20 пехотных, 14 танковых, 13 моторизованных и 9 охранных дивизий. В первой половине июня одновременно с завершением стратегического развертывания начался вывод войск в 30-километровую приграничную зону в исходные районы для наступления.

График развертывания предусматривал выход основных сил ударных группировок на линию границы в ночь перед нападением, чтобы они задержались здесь лишь несколько часов. Пехотные соединения начали выдвижение к границе за 12, а танковые и моторизованные за 4 дня до нападения. Все передвижения войск осуществлялись в ночное время с соблюдением строжайших мер маскировки. В феврале – мае 1941 года на Восток были переброшены тыловые части ВВС, а до 18 июля – летные части. В течение 21 июля летные части первого эшелона заняли аэродромы западнее Вислы, а к вечеру перелетели на полевые аэродромы у границы.