Игра ангела - Карлос Руис Сафон

Я шел медленно, высоко подняв мерцающий светильник,стрепетом ожидая, что в любую минуту из какой-нибудь двери справа или слева покоридору, выскочит нечто или некто. Я точно знал, что в доме кто-то есть. Ячуял присутствие чужого. Тяжкий смрад злобы и ненависти клубился в воздухе.Однако я без приключений прошел коридор до конца, задержавшись на миг у дверейпоследней комнаты. В отблесках фонаря выступили контуры отодвинутого от стенышкафа и разбросанной по полу одежды. Все вещи находились точно там, где яоставил их, когда Грандес пришел арестовать меня позапрошлой ночью. Я продолжилпуть и добрался до подножия винтовой лестницы, ведущей в кабинет. Я поднималсяосторожно, оглядываясь назад каждые два-три шага. Наконец я очутился вкабинете. Красноватое зарево заката проникало сквозь панорамные окна. Я быстропрошел к стене, где стоял кофр, и открыл его. Папка с рукописью патронаисчезла.

Я возвратился к лестнице. Когда я проходил мимо своегописьменного стола, то успел заметить, что клавиатура старой пишущей машинкиискорежена и разбита. Похоже, кто-то со всей мочи дубасил по клавишам кулаками.Спустившись с большими предосторожностями вниз, я вновь проскользнул в коридори заглянул в галерею. Даже в темноте было видно, что мои книги разбросаны пополу, и кожаная обивка кресел превращена в лохмотья. Я попятился и внимательнооглядел двадцать метров коридора, отделявшие меня от выхода. Свет фонарядостигал лишь середины помещения, придавая смутные очертания предметам. Адальше начиналось пространство, заполненное темнотой, колышущейся и плотной,как толща воды в глубине.

Я помнил, что, переступив порог дома, оставил дверьнараспашку. Теперь она была закрыта. Я продвинулся на пару метров и застыл каквкопанный, не осмеливаясь во второй раз пройти мимо последней по коридорукомнаты. Меня остановило нечто, чего я не заметил, когда шел в обратномнаправлении, поскольку дверь комнаты открывалась налево, а я заглянул туда лишьмельком. Но теперь, приблизившись, я увидел это отчетливо: к створке двери былаприбита белая голубка с распластанными крестом крыльями. Капли свежей кровистекали по дереву.

Я вошел в комнату и первым делом заглянул за дверь, но тамникого не оказалось. Шкаф по-прежнему был сдвинут в сторону. Сквозняк из дыры встене наполнял комнату промозглым холодом. Я поставил фонарь на пол и приложилладони к отсыревшей штукатурке возле отверстия. Я поскреб ее ногтями ипочувствовал, что она крошится в моих пальцах. Я бросился искать подходящийинструмент и в ящике одной из тумбочек, составленных в угол, нашел старый нождля разрезания бумаги. Воткнув острие в штукатурку, я принялся се отдирать. Онаотваливалась кусками. Толщина слоя не превышала трех сантиметров. Подштукатуркой обнажилось дерево.

Дверь.

Воспользовавшись ножом, я определил размеры замурованногопроема и принялся за работу. Постепенно на стене стали проступать очертаниядвери. К тому моменту я начисто забыл о том, что поблизости чужой, осквернившийсвоим присутствием дом и подстерегавший меня в темноте. Ручки на двери не было,имелась только проржавевшая щеколда, залепленная штукатуркой, расползшейся отмноголетней сырости. Я попробовал отжать щеколду ножом. Никакого эффекта. Яначал пинать дверь, пока штукатурка, фиксировавшая запор, не осыпалась. Помогаясебе ножом, я сумел отодвинуть щеколду. Как только замок был открыт, дверьподалась от легкого толчка.

Из открывшегося отверстия пахнуло затхлостью и гнильем, иэтот запах мгновенно пропитал мою одежду и кожу. Я взял фонарь и вошел. Застеной находилось прямоугольное помещение пяти или шести метров в глубину.Стены были испещрены рисунками и надписями, причем создавалось впечатление,будто коричневатые, темные линии наносили пальцами. Засохшая кровь. Полустилала какая-то субстанция, принятая мною сначала за толстый слой пыли.Однако при ближайшем рассмотрении, когда я опустил фонарь пониже, оказалось,что под ногами лежит ковер из останков мелких косточек. Костей грызунов,рассыпавшихся в мелкий прах. С потолка на черных шнурах в большом количествесвисали разнообразные предметы. Я различил сакральные символы, изображениясвятых и мадонн с выколотыми глазами и сожженными лицами, распятия, обмотанныеколючей проволокой, а также обломки жестяных поделок и кукол со стекляннымиглазами. Очертания человеческой фигуры едва угадывались в глубине комнаты.

Стул был повернут лицом в угол. На стуле сидел человек вчерной одежде. Мужчина. Руки его были скованы за спиной наручниками, а телопримотано к стулу толстой проволокой. Я похолодел от ужаса, какого не испытывалникогда в жизни.

— Сальвадор? — выдохнул я.

Не чуя под собой ног, я медленно приблизился к нему. Силуэтоставался неподвижным. Я остановился в шаге от пленника и медленно вытянулруку. Пальцы скользнули по его волосам и коснулись плеча. Я хотел повернутьтело, но со страхом почувствовал, как истлевшая плоть проседает под моимипальцами. Спустя миг после того как я дотронулся до него, послышался тихийшелест. Труп обратился во прах, с шуршанием посыпавшийся из одежды и сквозьпроволочные путы, чтобы тотчас же взмыть темным облаком, которое повисло ввоздухе среди стен тюрьмы, где узник был погребен столько лет. Я взглянул натонкий слой праха на своих руках, поднес ладони к лицу и умылся тем, что осталосьот души Рикардо Сальвадора. Открыв глаза, я увидел его тюремщика. ДиегоМарласка стоял на пороге камеры с полыхающим взором и рукописью патрона вруках.

— Я прочитал, пока дожидался вас, Мартин, — сказалМарласка. — Шедевр. Патрон сполна вознаградит меня, когда я передам емурукопись от вашего имени. Признаю, что мне так и не удалось решить задачу. Язаблудился на полпути. И мне приятно осознавать, что патрону удалось найти болееталантливого преемника.

— Посторонитесь.

— Сожалею, Мартин. Поверьте, искренне сожалею. Япроникся к вам глубоким уважением, — промолвил он, вынимая из карманапредмет, похожий на костяную рукоять. — Но я не могу выпустить вас из этойкомнаты. Пришло время вам занять место бедного Сальвадора.

Он нажал кнопку на рукояти, и обоюдоострое лезвие блеснуло втемноте.

Марласка атаковал меня с яростным криком. Лезвие навахираспороло мне щеку и пронзило бы левый глаз, если бы я не отпрянул в сторону. Яупал на спину, на пол, устланный мелкими косточками и пылью. Марласка, схвативнож обеими руками, бросился на меня, вложив в удар всю свою силу. Острие ножазависло в паре сантиметров от моей груди, поскольку я успел выставить правуюруку и теперь упирался в горло Марласки.

Он наклонил голову, пытаясь впиться зубами мне в запястье, ия с силой ударил его в лицо левой рукой. Марласка даже не почувствовал удара.Его обуревали ярость безумия и боль, и я понял, что он не даст мне уйти живымиз этой камеры. Мощь его натиска казалась сверхъестественной. Я ощутил, какострие ножа впивается мне в кожу. Собрав все силы, я снова врезал ему кулаком влицо и почувствовал, как ломаются кости носа. Его кровь обагрила мои стиснутыепальцы. Марласка в бешенстве взревел и, не обращая внимания на боль и кровь, насантиметр воткнул нож в мою плоть. Резкая боль пронзила мне грудь. Я ударилопять и попытался добраться пальцами до глазниц, но Марласка задрал подбородок,и я вцепился ему в щеку. Теперь я ощущал зубы под пальцами.