История Руси и русского слова. Опыт беспристрастного исследования - Вадим Кожинов

Нередко «критицизм» проявлялся в смягченной или уклончивой форме. Так, например, в широко известной сейчас книге эмигранта Георгия Федотова «Святые Древней Руси» (1931) подвергается «критике» как бы не сам Александр Невский, а «информация», предложенная в его житии: "Унижение ордынского поклона ханской власти искусно маскируется славой имени Александра… Об отношении Александра к русским князьям (то есть к тем же противостоявшим-де монголам «феодалам» из советской энциклопедии. – В.К.), о татарской помощи в борьбе с соперниками, о наказании мятежных новгородцев, словом, о том, что могло бы омрачить славу национального героя… в повести-житии не говорится ни слова" (Федотов Георгий. Святые Древней Руси. – М., 1990, с. 100). И в подтексте таится: «национальный герой»-то сомнителен (как, по мнению Федотовых, и почти все в России, исключая разве курбских и герценов).

Объективно и доказательно выявить истинный смысл судьбы и воли Александра Невского непросто. И для этого выявления я обращусь к наиболее значительному (это, надо думать, неоспоримо) событию всей «монгольской эпохи» (с 1237 по 1480-й год) – Куликовской битве.

Такой «метод» может показаться неоправданным. Ведь это событие совершилось спустя почти 120 лет после кончины Александра Невского. Однако именно непосредственно перед Куликовской битвой была провозглашена святость Александра! (см. об этом: Прохоров Г. М. Повесть о Митяе. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы – Л., 1978, с. 107). И в «Сказании о Мамаевом побоище», повествующем об этой битве, имя Александра Невского является неоднократно. Соратники Дмитрия Донского говорят ему: «…новый еси Александр!» Сам он молится: "Владыко Господи человеколюбче! …помози ми, яко же… прадеду (точнее, прапрадеду. – В. К.) моему великому князю Александру".

Дмитрий Донской не мог не знать, что его прапрадед никогда не воевал (и даже не имел намерения воевать) с монголами, а он, Дмитрий (что вроде бы бесспорно!), идет на смертельный бой с ними… Не странна ли эта обращенность праправнука к побратиму Сартака?.. Чтобы понять суть дела, обратимся к Куликовской битве.

Сражение, свершившееся 8 сентября 1380 года у реки Непрядвы, – одно из наиболее памятных и прославленных событий отечественной истории. Но вот характерный факт. Александр Блок, внимательно изучавший это сражение и создавший в 1908 году цикл стихотворений «На поле Куликовом», признанный самым значительным поэтическим воссозданием великой битвы, позже, в 1912 году, причислил ее к таким событиям, «разгадка» которых – «еще впереди». И поныне Куликовская битва остается во многом «загадочной». Чтобы показать это, уместно будет для начала обратиться к двум статьям последнего издания «Большой Советской Энциклопедии», ибо энциклопедические статьи лаконично выражают более или менее общепринятые, господствующие представления о своем «предмете».

В одной из статей, «Куликовская битва», утверждается, что битва эта «имела большое историческое значение в борьбе русского и других народов с монгольско-татарским гнетом… на Куликовом поле был нанесен сильный удар по господству Золотой Орды, ускоривший ее последующий распад» (т. 13, с. 587). Однако в другой статье, «Золотая Орда», констатируется, что сам хан Золотой Орды Тохтамыш "в 1380 (в конце года, то есть уже после Куликовской битвы. – В. К.) разгромил войско Мамая", и именно потому «при хане Тохтамыше (1380-1395) прекратились смуты и центральная власть стала контролировать основную территорию Золотой Орды». Что же касается «распада», то здесь сообщается: «В начале 20-х гг. XV века образовалось Сибирское ханство… затем возникли Казанское ханство (1438) и Крымское ханство (1443)» (т. 9, с. 561, 562), – т. е. Золотая Орда действительно начала распадаться только спустя почти полстолетия после Куликовской битвы.

Словом, положение о том, что эта битва способствовала распаду Золотой Орды, едва ли основательно. Как раз напротив, обеспечив (или хотя бы всемерно облегчив) победу Тохтамыша над Мамаем, который ранее сумел отторгнуть от Золотой Орды весьма значительную часть ее территории, Куликовская битва способствовала преодолению распада, и, если уж на то пошло, именно прежние победы Мамая (а вовсе не его поражение в 1380 году) привели к временному распаду Золотой Орды!

Итак, две статьи БСЭ с очевидностью противоречат друг другу: в одной утверждается, что разгром Мамая ускоряет распад Золотой Орды, а в другой – что он как раз замедляет этот распад. И, пожалуй, особенно удивительно, что обе статьи принадлежат перу одного историка – В. И. Буганова. Подобное противоречие, естественно, требует «разгадки».

Или еще одно – правда, совсем иное по своему характеру противоречие. Автор целого ряда сочинений о борьбе Руси с Золотой Орлой, В. В. Каргалов, утверждал в связи с 600-летием Куликовской битвы, в 1980 году; «Трудно назвать какое-либо другое событие отечественной истории, о котором написано больше, чем о Куликовской битве». При этом автор под «написанным» имел в виду исследования историков, а не, скажем, повести и поэмы.

Однако выразившееся в этих словах представление является, по сути дела, совершенно иллюзорным – хотя его и разделяют многие. Характерно, что историк А. Д. Горский в 1983 году написал следующее: «Как это ни странно, несмотря на давний интерес исторической науки к Куликовской битве, до самого последнего времени не было работ по историографии, а также сколько-нибудь развернутой библиографии по самой Куликовской битве. В исторических трудах, даже специально ей посвященных, предшествующая литература, как правило, не рассматривалась… Специальные же библиографические указатели… крайне невелики по объему».

Итак, работы о Куликовской битве вроде бы имеются, по мнению А. Д. Горского, в немалом количестве, но историки почему-то не обращают на них внимания… Правда, А. Д. Горский далее отметил, что к 600-летию великого сражения был, наконец, издан «обширный (более 450 названий) библиографический указатель… в который вошли… издания источников и исследования, относящиеся к Куликовской битве и ее эпохе» (там же). Но, во-первых, едва ли случайно историк употребил слово «относящиеся к» (вместо «посвященные» Куликовской битве), а во-вторых, он вряд ли оправданно воспользовался словом «исследования».

Ибо внимательное ознакомление с этим самым «обширным» библиографическим указателем убеждает, что преобладающее большинство перечисленных в нем сочинений либо имеет весьма косвенное «отношение» к Куликовской битве, либо представляет собой статьи и брошюры чисто публицистического характера, которые никак нельзя отнести к категории «исследований».

Совершенно очевидно, что составители сего библиографического указателя, взявшись исполнять свою задачу, столкнулись с крайней немногочисленностью исследований, действительно посвященных великой битве, и решили выйти из трудного положения путем привлечения в свой указатель любых публикаций, имеющих хоть какое-либо «отношение» к событию на Куликовом поле. В результате в составленной ими библиографии оказались поистине курьезные «пункты» – как, например (привожу библиографические описания целиком):

"Кузнецов К. Из музыкального прошлого Москвы: этюд первый. – Сов. музыка, 1947, № 5, с. 35-41, с. 36: Свидетельство о музыке в «Задонщине» (то есть – в древней повести о битве; притом этому «сюжету» уделено всего несколько фраз на одной странице указываемой статьи! – В. К.)…