Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен - Анатолий Андреев

Потому что случайное (не закономерное) везение единично, что означает только одно: счастья нет. «Лотерейное» счастье порождает уныние.

«Лотерейное» счастье – продукт локального мышления.

У личности к счастью иное отношение. «Глокальное». Счастье как информационная и ценностная категория представляет собой воплощение персоноцентризма как стратегии гуманизма. Счастье – это комплекс умонастроений, который возникает вследствие того, что человек способен получать удовольствие от жизни не только как индивид, но и как личность. Свободный индивид свободно превращается в свободную личность, свободно выбирая ограничивающие свободу законы.

Лучший пример такой, «глокальной» свободы – семья. Ведь семья – это невероятно много ограничений, что и делает человека все более и более свободным. Семья учит ответственно подходить к праву выбора.

Счастье является индикатором того, что человек живет обычной, нормальной частной жизнью, ставя при этом перед собой великую цель, которая объединяет всех.

Счастливый человек бережет в себе индивида, заботится о нем и воспитывает его. Возится с ним как с ребенком.

Ибо индивид есть предпосылка появления личности.

Счастье, конечно, не тождественно понятию истина (тотальной информационно-сетевой категории, не отчужденной от человека), но оно встраивается в понятие «истина-сеть» отдельным (условно, условно) фрагментом; более того, для человека счастье является критерием истины.

В общем, счастье как цель личности и социума можно рассматривать в качестве универсальной ценностной категории.

Умные люди нужны для того, чтобы воплощать счастье в жизнь, что можно назвать жизнетворчеством.

Это потрясающий творческий процесс, в котором нет победителей и побежденных, нет сильных и слабых мира сего. Здесь все равны перед долгом: умные люди обязаны прожить счастливую жизнь. Это их долг.

Перед кем долг? Кому должны умные люди?

В общем плане ответ может быть таким: долг перед прошлым и будущим. Перед законами мироздания. Перед жизнью. Перед собой. Перед детьми. Перед людьми.

Быть счастливым – это высокая и достойная цель, и в качестве таковой ее вполне можно рассматривать как основу позитивного футуристического сценария.

Законы соотносятся со свободой воли и свободой выбора просто: свобода воли и свобода выбора являются необходимым условием реализации законов в жизни. Если есть законы, то свобода – это тоже закон, имеющий свое объективное содержание.

Обязанность быть счастливым – это не гарантия быть счастливым. Стремление к счастью не гарантирует достижение счастья. Но оно гарантирует содержательную жизнь (жизнетворчество), которую всегда можно рассматривать как условие для того, чтобы окружающие могли быть счастливы. Счастье и жизнетворчество – это социальные категории, и тиражируются они не как конкретные модель или удачные образцы, а как общий алгоритм, матрица, информационный закон.

Универсальная идеология, в конце концов.

Люди никогда еще не жили свободными, черпая свободу в законах. В разуме. Люди не жили еще при «глокальном» устройстве мира. Быть свободным и счастливым, живя бессознательной жизнью (то есть жизнью индивида), невозможно. Свобода не существует отдельно от субъекта; свобода есть результат жизнетворчества субъекта, то есть личности.

Люди никогда еще не жили в эпоху высоких духовных технологий (MPP).

Что это дает простому человеку, не привыкшему разбираться в тонкостях высоких материй?

В том-то и дело, что если человек не будет втягиваться в осмысление отношений «свобода – ответственность – счастье» в «глокальном» ключе, то он становится балластом для Матрицы Индивида и не становится ресурсом для Матрицы Личности. Уж худо-бедно почувствовать себя носителем традиций (семья, добро, красота, счастье) любой человек в состоянии. Это даже проще, чем взрастить в себе дух либерального отрицания традиций. Надо дать человеку такую возможность. И тогда уже самый простой и неискушенный человек цементирует собой прочность Матрицы Личности.

Нас больше, чем кажется.

Если мы говорим о психике и сознании как о ресурсах человека, то сознание должно направлять наши ресурсы к благой, то есть жизнеутверждающей цели (это сочетается с императивом об абсолютной ценности жизни). Свобода, которая понимается как безответственное отношение к ресурсам (что хочу, то и ворочу), может рассматриваться только как «локальный» этап на пути к разумной свободе. Свободу как разумную цель отменить нельзя.

Иначе зачем вообще говорить о свободе, о счастье, о будущем?

Эти позитивные в ценностном отношении категории направлены на сохранение жизни и людей.

Счастье как результат постижения законов – вот высокий социальный стандарт, который должно культивировать общество в эпоху высоких духовных технологий. Стандарт означает ориентир, а не всеобщий аршин, под который подгоняются все без разбора.

Счастье – это продукт сознательный, культурный, а кажется, что психоэмоциональный, природный. Эмоции на виду, а черновая работа разума, вызывающая яркие эмоции, – скрыта. Улыбка видна сразу, а ум – не сразу. Встречают по улыбке – а провожают по уму. Психоэмоциональная составляющая счастья чрезвычайно важна; но она производна, вторична. Можно сказать, если так понятнее, что счастье являет собой синтез сознательной и психоэмоциональной сторон; но сознание (отношение познания) приоритетно.

Без развития мышления и сознания счастья не видать: вот что мы имеем в сухом остатке.

Обратим внимание: не я и не сию минуту выдумал высшие культурные ценности: свободу, счастье, жизнетворчество, личность, добро, истину, красоту… ряд можно продолжать. Эти понятия (категории) давно уже существуют и являются нашими рабочими инструментами.

Я всего лишь предложил посмотреть на эти категории с позиций персоноцентризма. С позиций «глокального» мышления.

Мир заиграл эмоциональными красками. Улыбок и поводов для улыбок становится больше. Или это только мне так кажется?

Я пытался скорректировать содержание этих бесконечно важных для человека категорий. Эти категории и понятия с нами и в нас, мы живем среди них, нуждаемся в них, работаем с ними, на каждом шагу клянемся ими.

Мы неотделимы от них, срослись с ними – при этом умудряемся жить отдельно от них, вне них, не пересекаясь с ними!

«Перезагрузки» с революциями следуют одна за другой, – а счастья все нет.

Человек велик, что тут скажешь. Он может все. Если захочет.

Я всего лишь хотел вернуть великие и высокие понятия и ценности в нашу повседневную жизнь. Через персоноцентризм. Через «глокальное» мышление. Алгоритм именно таков.

Нет, пожалуй, не так. Мне хотелось обратить наше внимание, что счастье возможно и необходимо.