Терновый венец офицера русского флота - Александр Витальевич Лоза

годах, в период правления Ленина и Троцкого, насилие приобрело новое качество. Оно стало основным средством для решения социальных проблем в стране. И в том, что произошло, виноваты не какие-то оккупанты, творившие беззакония на чужой для них территории, а свои же русские люди, в своей же стране против своих же граждан!

Все ужасы большевистских концлагерей только на начальном этапе совершали наемники, китайцы и латыши, затем это творили сами сотрудники системы ВЧК-ОГПУ. Как писал И.Н.Кузнецов в «Засекреченных трагедиях советской истории», именно «Дзержинский взломал общественную преисподнюю, впустив в ВЧК армию патологических и уголовных субъектов. Он прекрасно понимал жуткую силу своей армии…

… Дзержинский уже с 1918 года стремительно раскинул по необъятной России кровавую сеть чрезвычаек: губернские, уездные, городские, волостные, сельские, транспортные, фронтовые, железнодорожные, фабричные, прибавив к ним военно-революционные трибуналы, особые отделы, чрезвычайные штабы и карательные отряды. Из взломанного социального подвала в эту сеть хлынула армия чудовищ садизма».

Вдумайтесь: в концлагерях томились учителя и священники, врачи и монахи, инженеры и адвокаты, офицеры и рабочие, интеллигенты и крестьяне, мужчины, женщины, дети… Все они, без исключения, подвергались бесчеловечной, садистской системе издевательств только потому, что были заключенными…

Бруно Садовинский прошел все круги этого ада — ада большевистского концлагеря! Это был его терновый венец, обагренный кровью венец мученика большевистского концентрационного лагеря. После всего ими перенесенного, живые узники завидовали мертвым товарищам, сразу же расстрелянным в феврале 1920 года в Медвежьей Горе…

Расстрелы в 1920 году происходили по всей Москве — в подвалах тюрем, монастырей, превращенных в концлагеря, в храмах, где следы этих расправ обнаруживаются в последние годы в ходе реставрационных работ, во дворах, в парках, на всех городских кладбищах.

По воспоминаниям коменданта Московского Кремля, бывшего матроса Балтийского флота с крейсера «Диана» П.Д.Малькова, расстрелы в 1919 году происходили и в самом Московском Кремле, в полуподвальных помещениях Большого Московского дворца, средь бела дня, под гул заведенных во дворе грузовиков.

Считались «расстрельными» Спасо-Андронниковский, Ивановский, Новоспасский и многие другие монастыри…

Мало кто выживал в советских концлагерях. Как писал С.В.Волков:

«Те же, кому пришлось принять мученический венец, естественно, свидетельств не оставили».

Большевистский конвейер смерти работал бесперебойно. В сборнике свидетельств о фактах расстрелов в Москве в 1918–1922 г.г.

«Красный террор в Москве» помещены выдержки из нелегального бюллетеня № 4 от апреля 1919 года левых социалистов, еще недавно бывших соратниками большевиков, а затем оказавшихся в застенках ЧК, но избежавших расстрелов:

«Каждую ночь, редко когда с перерывом, водили и водят смертников “отправлять в Иркутск”. Это ходкое словечко у современной опричнины… Есть специальная комната, где раздевают, до нижнего белья и потом раздетых… ведут по снежному двору, в задний конец, к штабелям дров и там убивают в затылок из нагана.

Снег во дворе весь красный и бурый. Все забрызгано кругом кровью. Устроили снеготалку, благо дров много, жгут их на дворе и улице в кострах полсаженями. Снеготалка дала жуткие кровавые ручьи. Ручей крови перелился через двор и пошел на улицу, перетек в соседние места. Спешно стали закрывать следы. Открыли какой-то люк и туда спускают этот талый страшный снег, живую кровь только что живших людей».

В Государственном архиве Архангельской области в документах объединенного фонда Архангельской губернской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и политического отдела при Архгубисполкоме была обнаружена регистрационная личная карточка, где значилась фамилия Садовинского:

Садовинский Бруно Адольф (так в документе. — А.Л.), рождения 30 января 1894 года, уроженец местечка Славута Заславского уезда Волынской губернии, ни в какой партии не состоящий… награжден орденом Св. Анны 4 степени.

Дата записи на карточке отсутствует, но само наличие записи означает, что Садовинский был в Архангельске уже после того, как его взяли в плен в Медвежьей Горе, и после того, как Архангельск стал красным.

Попасть в феврале 1920 года в Архангельск Садовинский не мог. По железной дороге в Мурманск пленных могли перевезти, но из Мурманска попасть в Архангельск морем не представлялось возможным: Белое море еще долго оставалось скованным льдом.

Вероятнее всего, из Медвежьей Горы пленных офицеров повезли в Москву и разослали по лагерям. Б.Садовинский попал в Кожуховский концлагерь.

Косвенно это подтверждали и некоторые историки. Как писал доктор исторических наук С.В.Волков в предисловии к книге «Красный террор в Москве»: «Весной 1920 г. в Москву были вывезены тысячи чинов белых армий (в основном офицеров…), взятых в плен зимой 1919/20 г. в Сибири, при крушении белого фронта на Севере и в апреле на Черноморском побережье; отсюда они частично рассылались по другим лагерям…, а частью вывозились на расстрел на Север».

Возможно, и Садовинского вывезли из Москвы в Архангельск вместе с другими пленнымим офицерами, поэтому его фамилия и значилась в спискахи Архангельского ГубЧеКа.

Сохранились воспоминания Я.И.Лапина, который с 29 апреля 1920 года находился в заключении в Архангельской тюрьме. Он вспоминал:

«…я был арестован, послан в Вологодскую тюрьму, а с 29/IV-20 года сидел уже в Архангельской тюрьме. Трое судей под председательством председателя Арх. Губчеки — бывшего матроса — заседала в одной из комнат тюремной больницы. Результат суда-допроса сказался 15/V. С утра вся тюрьма переполошилась, все притихли, стали говорить шепотком. И приползли откуда-то зловещие слухи, что в этот день будут расстреливать. С двух часов стали вызывать из камер по двум спискам и непременно с вещами, а затем вызывали и по третьему списку. по третьему — 28 чел. — препроводили в подвальную камеру. Во

втором часу ночи эту третью группу расстреляли “на мхах” — недалеко от тюрьмы».

Так как в Архангельском архиве никаких других документов Губернской ЧК, связанных с Садовинским, больше не обнаружено, можно предположить, что по вывозу на Север Бруно-Станислава Адольфовича Садовинского сразу и расстреляли.

Север не отпускал Садовинского. Если и было суждено ему погибнуть, то погибнуть на Севере.

… Звука расстрельного выстрела Бруно не слышал — работал мотор грузовика… В глазах его будто ярко вспыхнуло солнце на стеклах маячного фонаря, так ярко, что больно было смотреть… Море, синее море простиралось до самого горизонта… Он видел его сверху, видел легкое волнение на его поверхности… Откуда-то ему слышались корабельные склянки, медленно и заунывно переходящие в заупокойный колокольный звон…

Когда расстреляли офицера Российского флота лейтенанта Бруно Станислава Адольфовича Садовинского или он погиб при иных обстоятельствах? Документов, подтверждающих этот расстрел, как и тысячи и тысячи других расстрелов нет, и, наверное, они никогда не будут найдены…

Места захоронений жертв большевистских концлагерей тоже не обозначены на картах… Где его могила? Неизвестно, где захоронен лейтенант Садовинский, да и есть ли у него могила вообще.