Дюна. Дом Коррино - Кевин Андерсон

— Идите и передайте мои слова другим, — сказал он в заключение. Время было ограничено, и принцу приходилось рисковать больше, чем предполагали они с Гурни. — Будьте осторожны, но не теряйте присутствия духа и мужества. Мы не можем пока открывать наш план тлейлаксам и сардаукарам. Время для открытого выступления еще не пришло.

Услышав имена ненавистных врагов, несколько иксианцев с отвращением плюнули на каменный пол. Новые рекруты с мрачной решимостью выкрикнули девиз восстания: «Победа на Иксе!»

К’тэр и Гурни быстро увели принца в боковой туннель, чтобы успеть спрятать его на случай, если среди собравшихся найдется предатель, и власти начнут розыск Ромбура.

Спустя несколько дней, наполненных множеством нерешенных вопросов и неопределенностей, принц и Гурни сидели в очередном укрытии и смотрели на часы, дожидаясь конца Рабочей смены и готовясь выйти из укрытия, чтобы поговорить с другими потенциальными повстанцами. Над головами конспираторов тускло горел плавающий светильник, подвешенный под низким потолком тесной комнаты.

— Все идет как нельзя лучше, учитывая наше опоздание и нарушение графика, — сказал Ромбур.

— Однако герцогу Лето приходится действовать в полном неведении, — озабоченно проговорил Гурни. — Хотелось бы связаться с ним, чтобы сказать, что мы живы и начали работать.

Ромбур ответил цитатой из Оранжевой Католической Библии: «Если ты не веришь своим друзьям, значит, у тебя нет верных друзей».

— Успокойся и верь. Лето не оставит нас в беде.

Мужчины напряглись, услышав в коридоре какое-то движение и крадущиеся шаги. Потом появился К’тэр. Его рабочий комбинезон и руки были залиты кровью.

— Мне надо срочно переодеться и помыться. — Он нервно огляделся, опасаясь погони. — Я был вынужден убить одного тлейлакса. Он простой лаборант, но загнал в угол одного из наших рекрутов и начал с пристрастием его допрашивать. Я выяснил, что, узнав хотя бы немного, он выдаст наш план.

— Тебя кто-нибудь видел? — живо спросил Гурни.

— Нет, но рекрут сбежал, оставив меня с этой грязью. К’тэр опустил глаза, покачал головой, потом резко вскинул подбородок. В глазах его светилась гордость.

— Я убью их столько, сколько потребуется. Кровь тлейлаксов очищает.

Гурни, однако, не разделял радости К’тэра.

— Это плохая новость, уже четвертый наш человек близок к провалу на протяжении всего лишь трех дней. Тлейлаксы станут весьма подозрительными.

— Вот почему нам нельзя больше медлить, — сказал Ромбур. — Каждый должен знать время восстания и свое место в нем. Все повстанцы должны быть готовы к выступлению. Я их принц — поведу их в бой.

Шрам Гурни побагровел.

— Лично мне все это очень не нравится.

К’тэр принялся оттирать руки и выковыривать запекшуюся кровь из-под ногтей. Кажется, его совершенно не волновала опасность.

— Нас, иксианцев, убивали и раньше, но наша решимость победит. Бог услышит наши молитвы.

Поиск окончательного, унифицирующего объяснения всех явлений — бесплодное занятие, шаг в ложном направлении. Вот почему, живя во вселенной хаоса, мы должны постоянно к ней приспосабливаться.

Бене Гессерит. «Книга Азхара»

«Исхак-холл», в котором хранились самые ценные документы империи, затерялся среди величественных зданий Кайтэйна. Во времена своей юности Шаддам посвятил много времени развлечениям, но ни разу не удосужился покопаться в старинных бумагах и манифестах. Однако сейчас официальное посещение старого музея показалось Шаддаму подходящим развлечением.

Чем вызвано такое замешательство Гильдии?

Готовясь к приезду императора, работники «Исхак-холла» вынесли из помещений всю следящую аппаратуру. На этот день всем преподавателям, историкам и студентам был воспрещен вход в здание, чтобы не стеснять императора в его передвижениях. Но даже сейчас императора сопровождала многочисленная свита и охрана. Придворных было столько, что они создали давку в коридорах музея.

Хотя на секретной встрече настояла Гильдия, подходящее время и место выбрал сам император.

В давние времена, когда император Исхак XV выстроил здание библиотеки, оно было одним из самых живописных зданий имперской цитадели. Но прошли тысячелетия, и Зал Великих Документов был поглощен более впечатляющей архитектурой; теперь его трудно было найти в переплетениях Широких улиц имперской столицы.

Старший куратор приветствовал Шаддама и его свиту с обескураживающим верноподданническим восторгом, скрупулезно следуя протоколу. Шаддам пробормотал нужные слова, и раболепствующий куратор принялся показывать августейшему гостю древние рукописные документы и личные дневники императоров прошедших эпох.

Подумав о времени, которое отнимали у него повседневные обязанности, Шаддам не мог не удивиться тому, как его предки могли позволить себе роскошь так много писать для потомства.

Подобно Исхаку XV, который попытался вписать свое имя в хроники империи, воздвигнув некогда величественный музей, каждый правивший падишах старался по-своему оставить след в истории. Шаддам поклялся себе, что с амалем он войдет в историю надежнее, нежели исписывая бумагу или строя пыльные здания.

Чего хочет от меня Гильдия? Что нового нашли они при расследовании загрязненной пряности с Биккала?

Хотя Шаддам все еще не решил, что будет делать с Арракисом, когда в его руках окажется монополия на дешевый заменитель, он уже был намерен заложить основу будущего процветания следующих поколений Дома Коррино.

Между тем экскурсия продолжалась. Куратор показал Шаддаму конституционные документы, клятвы в условной независимости и декларации планетарной верности, датированные временами, когда растущая империя начала консолидироваться в единый государственный организм. Тщательно сохраняемый пергамент первой хартии Гильдии, предположительно один из одиннадцати уцелевших во всей империи, лежал под колпаком, освещаемый специальной лампой и прикрытый защитным полем. На одном из стендов находилась «Книга Азхара», древнее собрание тайн Бене Гессерит, написанное от руки в незапамятные времена на давно забытом языке.

Наконец, остановившись перед закрытыми двойными дверями, куратор торжественно провозгласил:

— Здесь, ваше императорское величество, мы храним наше величайшее сокровище, краеугольный камень имперской цивилизации. — От благоговения он перешел на шепот. — Здесь находится оригинальный документ Великой Конвенции.

Шаддам изо всех сил пытался изобразить на лице удивление и восторг. Он знал законность всего, что было написано в Великой Конвенции, изучал прецеденты, но никогда не читал сам текст.

— Вы распорядились, чтобы я мог один осмотреть этот экспонат, насладиться им в свое удовольствие?

— Конечно, сир. Это отдельное и совершенно безопасное помещение.