История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович

Одновременно с сражением при Дрездене, открыл действия Вандамм на сообщения Богемской армии.

Для наблюдения за его войсками были оставлены 2‐й пехотный корпус и часть 1-го, в составе 20 батальонов, 2 эскадронов и одного казачьего полка, всего до 11 000 человек с 24 орудиями32. Получив сведение о переправе корпуса Вандамма у Кенигштейна, 13 (25) августа, принц решился, несмотря на огромное превосходство неприятеля в силах, двинуться от Цегиста ему навстречу, чтобы, пользуясь выгодами весьма пересеченной местности, задержать его и замедлить дебуширование французских войск.

С этой целью, генерал-майор князь Шаховской и полковник Вольф, с Черниговским и Муромским полками, двумя эскадронами лубенских гусар и с двумя орудиями, были посланы к Струпену; прочие же войска 2‐го пехотного корпуса оставлены у Ротвенсдорфа, на случай движения к Дрездену. Передовые войска расположились в кенигштейнском лесу и на высоте Ноненштейне близ Эльбы. 14 (26) августа, в 6 часов утра, при стычке русских форпостов с неприятельскими, было захвачено несколько пленных, которые показали, что в предшествовавшую ночь Вандамм с 50 000 человек переправился у Кенигштейна. Принц Евгений тотчас послал донесение о том графу Витгенштейну; а, между тем, решился занять плато главными силами своего корпуса, для преграждения неприятелю доступа к пирнскому шоссе. В 8 часов утра, вверенные ему войска стали на позиции между Кричвицем и Струпеном; впереди их были расположены: бригада Вольфа, от Турмсдорфа до Никольсдорфа, и отряд Гельфрейха у Лейпольдсгайна (Leupoldshain). Вообще же, за отделением 3 егерских полков в авангард Рота и Ревельского пехотного полка для наблюдения к Пирне, во 2‐м корпусе оставалось 15 батальонов, в числе около 7000 человек, а в отряде Гельфрейха состояло 5 батальонов, в числе 2000 человек. Около полудня прошел через Гросс-Котту к Дрездену великий князь Константин Павлович с российско-прусскими резервами. Принц Вюртембергский послал к нему полковника Вахтена, с просьбой о подкреплении, но великий князь, получив приказание – идти на присоединение к армии – ограничился отряжением в помощь принцу Лейб-кирасирского полка Ее Величества, под начальством принца Леопольда Саксен-Кобургского, который, по достижении Крич-вица, расположился в резерве 2‐го пехотного корпуса вместе с лубенскими гусарами. В 4‐м часу пополудни (по другим сведениям – в 5 часов), прибыл из главной квартиры граф Остерман-Толстой, для принятия начальства над войсками правого крыла армии, собранными против Кенигштейна. Немецкие писатели, несколько пристрастные к принцу Евгению, считают неуместным назначение на смену ему графа Остермана; но они упускают из вида весьма важное обстоятельство: до этого времени, принц никогда еще не командовал отдельными отрядами[96]; напротив того, Остерман действовал совершенно самостоятельно в сражении при Островне33.

Граф Остерман, прославившийся неустрашимостью в Отечественную войну 1812 года, был человек своенравного и раздражительного характера; но, несмотря на то, будучи поставлен в чрезвычайные обстоятельства, показал себя достойным своей славы. По свидетельству самого принца Евгения, Остерман, добровольно предоставив ему управление дальнейшим ходом действий, не уступил однако же чести идти навстречу опасности34.

Позиция, занятая принцем на пирнском плато, представляла важные выгоды: фронт ее был прикрыт оврагом; правое крыло, усиленное селением Кричвиц, примыкало к обрывистому берегу речки Готлейбе, а левое к селению Струпену и к Эльбе. Неприятель, наступая против этой позиции, был принужден дебушировать из леса и развертываться под выстрелами русской артиллерии.

В 4 часа пополудни, стрелки полковника Вольфа были выбиты неприятелем из леса; тогда же генерал Гельфрейх отошел от Лейпольдсгайна к Ротвейнсдорфу, отрядив генерала Иловайского 12-го, с его казаками и с батальоном великой княгини, к Гисгюбелю. Принц Вюртембергский приказал полковнику Вольфу, с Черниговским полком и с двумя орудиями, отступить на высоту между Струпеном и Эльбой, и примкнуть к левому крылу корпуса, а Муромский полк направить к селению Кричвицу, уже занятому Минским батальоном; 4‐му егерскому полку поручена оборона селения Гросс-Струпена; Кременчугский, Волынский и Тобольский полки, в колоннах к атаке, стали в две линии между Струпеном и Кричвицем, несколько позади этих селений; 16 орудий, 14‐й и 27‐й легких рот, под начальством полковника Байкова, были расположены за оврагом, впереди первой линии; кирасиры и гусары – в резерве. Князю Шаховскому было поручено непосредственное начальство на левом фланге, а сам принц находился на правом, позади селения Кричвиц.

Как только войска Вольфа успели отойти на позицию, то неприятель, выйдя из леса, двинулся вперед несколькими колоннами; но был встречен и удержан огнем русской батареи, которой не мог противодействовать, за неимением при себе артиллерии. Французские колонны, большей частью, направились по дороге, именуемой Бургштрассе, и вдоль опушки леса, к Кричвицу, что заставило принца усилить сей пункт Волынским полком. Здесь завязалась весьма живая перестрелка; командир Муромского полка, подполковник Фитингоф был убит; граф Остерман контужен в руку, но не оставил поля сражения. На подкрепление левого крыла двинулся генерал Пышницкий с Кременчугским полком, а во 2‐й линии остался только Тобольский. Вслед за тем, против батареи Байкова развернулась неприятельская кавалерия; заметив сие, принц выдвинул тобольцев для прикрытия орудий и приказал кирасирам стать в первую линию левее пехоты. На левом крыле 2‐го пехотного корпуса, неприятель двинулся в атаку несколькими колоннами, прикрытыми густой цепью стрелков, но также без содействия артиллерии; потери русских войск, и в особенности 4‐го егерского полка, были весьма чувствительны; но князь Шаховской успел удержаться в селении Гросс-Струпене до самой ночи. В сумерки французы выставили несколько орудий против батарей Байкова и открыли канонаду, которая однако же продолжалась недолго. Урон 2‐го пехотного корпуса простирался от 1500 до 1800 человек; французы, наступавшие против русских, пользовавшихся местными преградами и содействием артиллерии, по всей вероятности, потеряли более35.

После дела при Кричвице, неприятель мог, собрав в ночи сильные батареи против русской позиции, атаковать ее превосходными силами и обойти с обоих флангов войска 2‐го пехотного корпуса, ослабленные понесенным уроном. Принц Евгений ясно видел невозможность удержаться в занятом им расположении. Оставалось решить, должно ли было ему прикрыть путь в Богемию, либо обеспечить с тыла армию стоявшую под Дрезденом? Одновременное достижение этих обеих целей, по малому числу войск, состоявших в распоряжении принца, было невозможно. Охранение пирнского шоссе, на случай отступления армии в Богемию, обещало успех только при занятии позиции у Ноллендорфа, да и в таком случае ничто не мешало Вандамму обойти русских проселочными путями, либо, оставив против них одну дивизию у Гисгюбеля, двинуться в тыл союзной армии. Напротив того, отступив по направлению к Дрездену, 2‐й корпус мог быть усилен значительными подкреплениями, и к тому же принц Евгений полагал, что Шварценберг предпринял наступление с верной надеждой на успех, и что взятие Дрездена союзными войсками делало охранение сообщений с Богемией менее важным, нежели в таком случае, когда сей город с находившимися в нем мостами на Эльбе находился во власти Наполеона.