Две Розы - Джулия Гарвуд

– Не обращайте внимания. После того, как я увидел вас на судебном процессе в Хаммонде, я понял ваши методы работы. Вы не станете унижаться до того, чтобы кого-либо подкупать. С удовольствием воспользуюсь вашим списком. Я собираюсь сделать Джона Моррисона старшиной присяжных. У вас нет возражений?

Харрисон сделал вид, что задумался, – он не хотел, чтобы судья Бернс догадался, что преподнес ему настоящий подарок. Адам в свое время помогал Моррисону, когда рухнула крыша его магазина, и Макдональд от души надеялся, что Моррисон этого не забыл.

– Нет, ваша честь, никаких. Моррисон – честный человек.

– Если все готовы, запускайте публику.

– Ваша честь, вы поставите кого-нибудь в дверях, чтобы следить за порядком?

– Да.

– Дело в том, что я жду важную телеграмму. Если ее принесут…

– Я прослежу за тем, чтобы вы ее получили. Но вообще-то немного поздновато, а, Харрисон?

– Телеграмма не имеет решающего значения для хода дела.

Бернс встал.

– Тех парней с Юга я впущу в последнюю очередь. Поскольку они являются свидетелями обвинения, я усажу их по другую сторону от защиты. Надо будет поставить для них два стула, причем так, чтобы присяжные и зрители могли их рассмотреть как следует.

Харрисон подождал, пока судья направился по проходу к дверям, а затем сел за стол рядом с Адамом и прошептал что-то ему на ухо. Мэри Роуз не слышала его слов, но зато видела реакцию брата.

На лице Адама отразилось удивление, а потом он улыбнулся. Впервые за последние несколько недель. Мэри Роуз оставалось лишь гадать почему.

Макдональд же откинулся назад на своем стуле и, не глядя на жену, спросил ее, хорошо ли она себя чувствует.

– Да, – промолвила она.

Харрисон приказал родственникам держаться на суде спокойно, поэтому, когда в помещение склада вошел человек и устремился к стульям, зарезервированным для жюри, они примолкли.

Никаких женщин в жюри не оказалось. Мэри Роуз узнала большинство из мужчин-присяжных, но не могла вспомнить их имен. Ни один из двенадцати не улыбался, что, по мнению Мэри Роуз, вполне соответствовало серьезности момента.

Последними из непосредственных участников процесса в зал впустили братьев Эддерли. Они уселись на приготовленные для них стулья. У обоих были светлые волосы и карие глаза. В густой бороде старшего, Лайонела, виднелись седые пряди. Мэри Роуз он показался похожим на ящерицу.

Не менее отвратительным с виду был и младший, Реджинальд. Одного взгляда на братьев Эддерли было достаточно, чтобы понять – никто из них и дня не проработал под палящими лучами солнца.

Дули было поручено дежурить у входных дверей, а Билли – подменять его в случае необходимости.

Харрисон сидел до той минуты, когда Бернс дошел до конца прохода, а затем быстро встал. То же самое сделал и Адам. Кроме них, никто в зале не пошевелился. Судье явно польстило такое почтительное отношение.

– Вы позволите, ваша честь?

– Подождите, я сейчас схожу в кладовую, – прошептал он. – Такой процесс по всем правилам будет у меня впервые, и я хочу насладиться каждым его мгновением.

Адам собрался было сесть на место, но Харрисон остановил его.

– Стой как стоял, – шепнул он.

Выждав, пока судья скрылся в кладовой, Харрисон громко отчеканил:

– Встать, суд идет! Председательствует судья Джон Бернс. Все участники разбирательства тотчас поднялись со своих мест.

Судья выглянул из-за угла, чтобы убедиться, что все присутствующие встали, и вышел в зал, гордый и важный, словно павлин. Было видно, что он обожает такие формальности, но слишком редко получает возможность насладиться ими.

Судья не торопясь прошел к столу и занял свое место.

– Благодарю вас, – промолвил он. – Прошу садиться. Выслушайте меня хорошенько. Я не потерплю криков, свиста и другого шума в зале. Вначале я собираюсь представить на рассмотрение присяжных улики против Адама Клэйборна. После этого приглашу двух свидетелей.

Бернс сделал паузу.

– Джон Куинси Адам Клэйборн обвиняется в убийстве Уолтера Эддерли. Во времена, когда существовало рабство, Эддерли был хозяином Адама. Сыновья Эддерли привезли мне письма, которые семья Клэйборн писала матери Адама, Роуз. Сейчас Роуз по-прежнему живет на Юге, на той же самой плантации, в доме жены Эддерли Ливонии. Она заботится о Ливонии, поскольку эта несчастная женщина совершенно слепа. В шести или семи письмах есть упоминание о гибели Эддерли. Полной ясности, однако, они не дают. Адам не признает себя виновным в убийстве, но не отрицает, что в момент его смерти находился в доме. Кроме того, Адам в письмах сообщает, что после смерти хозяина он бежал. Я подробно расспрошу обо всем этом Адама, когда ему будет предоставлено слово. Предоставить ему слово, Харрисон?

– Да, ваша честь.

– Прекрасно, Теперь я должен предупредить вас, господа присяжные. Я хочу, чтобы сегодня здесь был справедливый суд. Если кто-нибудь из вас уже заранее решил, что Адам виновен, пусть отрывает свою задницу от стула и убирается прочь. Человек невиновен до тех пор, пока его вина не доказана, и я никому не позволю его бездоказательно засудить. А теперь ваша очередь, Харрисон. Вы скажете что-нибудь присяжным?

– Да, ваша честь.

Макдональд встал и, сделав несколько шагов, остановился перед членами жюри, глядя на них в упор.

– Мой клиент обвиняется в преступлении, которого не совершал, – начал он. – Если вы выслушаете все свидетельства, вы освободите Адама. Откройте же ваши сердца и ваш разум, избавьтесь от чувств, которые могут быть связаны с цветом его кожи, и постарайтесь сделать так, чтобы сегодня действительно состоялся справедливый суд. Авраам Линкольн верил в идею равенства, точно так же верили в нее тысячи храбрых молодых людей, которые с готовностью отдали свои жизни за то, чтобы рабство было отменено. Не будем же насмехаться над памятью этих мужественных парней. Жизнь Адама в ваших руках, джентльмены.

Харрисон повернулся и медленно пошел на свое место. Мэри Роуз пришлось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться. Она очень гордилась своим мужем.

Внезапно Харрисон обернулся и снова заговорил:

– Я собираюсь кое-что поведать вам о человеке по имени Джон Куинси Адам. Прежде всего я расскажу вам, почему его мать назвала своего сына именно так. Возможно, кто-то из вас помнит, что шестого президента Соединенных Штатов звали Джон Куинси Адамс. После того, как Адамс, сделавший много хорошего на государственном посту, ушел в отставку, он уехал домой, думая, что теперь заживет спокойно и счастливо. Так и было – вплоть до той самой минуты, когда он услышал об одном постыдном случае. В 1835 году испанские пираты захватили в плен африканцев – пятьдесят два человека – и направились к берегам Кубы. Двое кубинцев купили всех этих людей и пошли морем к плантациям сахарного тростника, чтобы там продать их. Африканцы взбунтовались и убили одного члена экипажа. Когда судно достигло Лонг-Айленда, кубинцы бросили африканцев в тюрьму и обвинили в бунте и убийстве. Как вы думаете, почему этот случай так возмутил президента Адамса? Ведь в те времена рабство существовало на законных основаниях.