Тайпан - Джеймс Клавелл

Восемь минут спустя их тела сплошь покрывали багровые синяки, лица были в крови. У обоих были сломаны носы, костяшки пальцев ободрались и осклизли от пота и крови. Противники жадно ловили ртом воздух, их груди вздымались, как кузнечные мехи, рты у обоих наполнились кровью. На девятой минуте Тинкер обрушил на боцмана чудовищный хук правой, который попал Граму в горло и повалил его. Раздались радостные крики солдат и громкие проклятия матросов. Грам вскочил на ноги вне себя от гнева и боли и бросился на своего врага, забыв, что первый раунд закончился, забыв обо всем на свете, кроме того, что он должен убить этого дьявола. Он обхватил Тинкера за шею, и в следующий миг оба бойца, сцепившись, уже пинали друг друга ногами и выдавливали глаза, а армия вопила: «Неправильный удар!» Секунданты бросились на ринг и попытались растащить дерущихся. Между солдатами и матросами, а также их офицерами едва не началась потасовка.

– Клянусь Господом! – прокричал Глессинг, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Этот ублюдок ткнул нашего парня пальцем в глаз!

– А кто затеял всю эту свару, клянусь Богом? Раунд-то закончился! – вспылил майор Тернбулл, положив руку на эфес сабли. Этот подтянутый тридцатипятилетний офицер был главным магистратом Гонконга. – Вы, значит, думаете, что, если вас назначили начальником гавани, это сразу дает вам право прикрывать запрещенный удар?

– Нет, клянусь Богом! Но только не пытайтесь привнести все величие вашей должности в неофициальные дела. – Глессинг повернулся к нему спиной и начал протискиваться через толпу.

– Хэллоу, Кулум!

– Хэллоу, Джордж. Отличный бой, не правда ли?

– Ты видел, как этот ублюдок ткнул нашего парня пальцем в глаз?

– По-моему, и его глазу тоже досталось, разве нет?

– Не в этом дело, клянусь Богом!

В этот момент полминуты истекли, и бойцы вновь бросились друг на друга.

Второй и третий раунды были почти такими же длинными, как первый, и зрители знали, что ни один человек не в состоянии долго выносить такую пытку. В четвертом раунде размашистый хук левой достал сержанта пониже уха, и он рухнул на парусину. Звякнул колокол, и секунданты подхватили своего подопечного. Через безжалостно короткие полминуты отдыха сержант встал на линию, обрушил на боцмана град ударов, потом обхватил его за грудь и со страшной силой швырнул наземь. Затем снова в угол. Следующие короткие тридцать секунд – и опять в бой.

Раунд за раундом. Выигрывая по числу падений, проигрывая по числу падений.

В пятнадцатом раунде кулак Тинкера дотянулся до сломанного носа Грама. В голове боцмана полыхнул взрыв, ослепив его, он закричал от боли и в панике бешено замолотил руками. Его левый кулак попал в цель, взгляд на мгновение очистился, и он увидел, что противник раскрылся и тупо топчется на месте, услышал заполнивший весь мир рев голосов, радостных и негодующих, услышал его совсем рядом и при этом словно издалека. Грам выбросил вперед свой правый кулак, стиснув его так, как никогда еще не стискивал. Он увидел, как этот кулак врезался в живот сержанта. Его левая пошла сбоку, обрушилась на лицо противника, и он почувствовал, как какая-то маленькая косточка в его руке вдруг хрустнула, и потом перед ним уже никого не стало. В который раз до него долетело ненавистное звяканье колокола, чьи-то руки подхватили его, кто-то сунул в его разбитый рот горлышко бутылки, он глубоко глотнул обжигающую жидкость, тут же изверг ее обратно, только уже красную от крови, и прохрипел: «Какой раунд, приятель?» – и кто-то ответил ему: «Девятнадцатый»; и он поднялся на ноги, чтобы еще раз дотащиться до линии, где его опять будет ждать противник, причиняющий ему дикую боль, убивающий его, а он должен выстоять и победить или умереть.

– Здорово дерутся, а, Дирк? – проревел Брок, перекрывая общий шум.

– Да.

– Может, передумаешь и поставишь-таки?

– Нет, спасибо, Тайлер, – ответил ему Струан, преклоняясь в душе перед мужеством бойцов. Оба находились на пределе своих сил, оба были зверски избиты. Левая рука Грама почти не служила ему, у Тинкера заплыли оба глаза, и он едва мог видеть. – Не хотел бы я встретиться с одним из них на ринге, клянусь Богом!

– Да, в храбрости они никому не уступят! – Брок рассмеялся, показав сломанные коричневые зубы. – Кто выиграет бой?

– Выбирай сам. Но готов поспорить, что они не сдадутся до конца и выброшенных полотенец мы сегодня не увидим.

– Это верно, клянусь Богом!

– Двадцать четвертый раунд, – нараспев объявил Хиббс.

Бойцы тяжело шагнули к центру ринга, с трудом переставляя будто налитые свинцом ноги, и возобновили схватку. На ногах их удерживала только сила воли. Тинкер нанес левой чудовищный удар, который свалил бы быка, но его кулак скользнул по плечу Грама, и сержант поскользнулся и упал. Флот восторженно закричал, а армия зарычала в бешенстве, когда секунданты отнесли солдата в его угол. Тридцать секунд истекли, и армия, затаив дыхание, наблюдала, как Тинкер ухватился за канат и начал подниматься на ноги. Вены у него на шее вздулись от напряжения, но он все-таки поднялся и, пошатываясь, вернулся на линию.

Струан почувствовал на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидел великого князя, который знаком подозвал его к себе. Он начал проталкиваться к нему вокруг ринга, напряженно размышляя, сумел ли О́рлов, которого он послал «помочь» переезду великого князя на плавучий склад, перехитрить слуг и обнаружил ли он какие-нибудь интересные бумаги.

– Вы выбрали победителя, мистер Струан? – спросил Сергеев.

– Нет, ваше высочество. – Струан посмотрел на адмирала и генерала. – Оба бойца делают честь вашим родам войск, джентльмены.

– Боец от флота полон мужества, клянусь Богом, замечательно, – добродушно произнес генерал, – но, я думаю, у нашего человека хватит сил выстоять.

– Нет. Наш боец будет тем парнем, который выйдет на линию последним. Но, клянусь Богом, ваш сержант хорош, милорд. Он сделает честь любому командиру.

– Почему бы вам не присоединиться к нам, мистер Струан? – предложил Сергеев, показывая на свободное кресло. – Возможно, вы могли бы объяснить мне некоторые тонкости призовой схватки.

– С вашего позволения, джентльмены, – вежливо проговорил Струан, садясь в кресло. – А где же его превосходительство?

– Он рано ушел, клянусь Богом, – ответил генерал. – Что-то связанное с депешами.

Колокол прозвонил снова.

Сергеев неуютно пошевелился в кресле:

– А каково наибольшее количество раундов, отмечавшееся за один поединок?

– Я видел бой Берка с Бирном в тридцать третьем году, – коротко сказал адмирал. – Девяносто девять раундов. Клянусь кровью Христовой, это была королевская схватка! Фантастическое мужество! Бирн потом скончался от полученных ударов. Но он так и не сдался.

– Ни один из этих двоих тоже не сдастся… Они оба так избиты, что уже ничего не соображают, – сказал Струан. – С нашей стороны было бы неразумно дожидаться, когда умрет один из них – или оба, – как вы считаете, джентльмены?