Могикане Парижа. Том 1 - Александр Дюма

«Сир, этими деньгами распорядится пусть не гениальный, зато честный человек».

«Если тебе придется бежать… слушай внимательно, Сарранти!»

Я обратился в слух.

«Мне было бы приятно, если бы ты нашел убежище в Индии. Там ты найдешь при Ранджит-Синг-Бахадуре, махарадже Лахора и Кашмира, одного из самых преданных моих слуг: генерала Лебатара де Премона…»

«Да, сир».

«Я послал его туда в тысяча восемьсот двенадцатом году, чтобы выяснить: в то время как я воюю с Англией, покоряя Восток с Севера, — как в тысяча семьсот девяносто восьмом я воевал с ней же, пытаясь захватить Восток через Египет, — не удастся ли ему вызвать еще одно восстание в Чандернагоре и превратить Ранджит-Синга в нового Типпу Сахиба, на этот раз удачливого. На нас обрушились несчастья, и я отвернулся от Индии; но, с тех пор как я здесь, я получил известия от моего верного посланца: он поступил на службу к индийскому князю, но по-прежнему мне предан. Итак, если тебе придется скрываться, Сарранти, беги к этой старой кормилице человеческого рода, именуемой Индией; раздели с Лебатаром деньги, сколько бы у тебя ни осталось; мой верный слуга небогат, во Франции он оставил девочку, о воспитании которой мне следовало бы позаботиться, если бы я все еще был императором. Вот, дорогой Сарранти, почему я на тебя донес, почему прогоняю тебя, почему прошу отослать тебя в Европу, и как можно скорее, слышишь, предатель? Пусть между нами не будет ничего общего, пока ты не прибудешь туда!»

Император протянул мне руку; я почтительно коснулся ее губами.

Через день я уехал.

Когда я прибыл во Францию, мне стало известно, что, как и за всеми прибывавшими с острова Святой Елены, полиция установила за мной строгую слежку.

Все знали, что у меня нет денег; сто тысяч экю, которые я привез с собой, могли вызвать подозрения. Я разыскал вашего брата и во всем ему признался. Он предложил мне стать учителем его детей и поручил обратиться к вам с просьбой поместить у нотариуса сто тысяч экю. Вы помните наш разговор.

Прошло четыре года с тех пор, как я приехал с острова Святой Елены. Все это время я ждал случая исполнить волю императора. Был организован заговор; завтра все должно решиться. Я не могу назвать инициаторов этого заговора — их тайна принадлежит не мне. Могу только заверить, что самые громкие имена Империи попытаются завтра свергнуть власть Бурбонов!

Победим мы? Или проиграем?.. Если мы одержим победу, нам нечего опасаться, мы станем хозяевами положения. Если потерпим поражение, нас ждет эшафот Дидье! Поэтому я и попросил вас забрать у нотариуса сто тысяч экю, обменяв, если удастся, золото на банковские билеты.

Вам нечего беспокоиться: вы не можете быть замешаны в этом деле. Впрочем, если у вас есть на этот счет опасения, я сегодня же готов вам написать, что важные дела вынуждают меня с вами расстаться, и, если заговор провалится, я скроюсь.

Но, может быть, вы хотите помогать мне до конца? Дайте в мое распоряжение верного Жана; пусть он держит завтра наготове пару оседланных лошадей с пятьюдесятью тысячами экю в седельной сумке у каждой из них. У меня вдоль всей дороги отсюда до Бреста есть друзья, они нас спрячут. В Бресте я сяду на пароход, отправлюсь в Индию и присоединюсь в Лахоре, согласно приказаниям моего повелителя, к генералу Лебатару де Премону.

Вот что я должен был вам сообщить, дорогой господин Жерар. Теперь моя жизнь в ваших руках. Не торопитесь с ответом. Я сейчас приведу в порядок свои дела, сожгу бумаги, которые могут меня скомпрометировать, и через четверть часа вернусь к вам за ответом».

С этими словами он поднялся и вышел.

Не успела за ним затвориться дверь, как Ореола появилась на пороге туалетной комнаты. Естественно, она все слышала.

Я боялся, что она, женщина, причем враждебно настроенная к господину Сарранти, откажется помогать в его бегстве. И, решив ее опередить, спросил: «Ты все слышала, Ореола? Что делать?» Она, к моему удивлению, ответила: «Делай, что он просит».

Я в изумлении посмотрел на нее и переспросил:

«Как?»

«Дай ему Жана, пусть приготовит двух лошадей, и вместе попросим…»

Она хотела сказать «Господа», но спохватилась и с улыбкой продолжала:

«…и вместе попросим дьявола, чтобы заговор провалился, потому что никогда еще мы не были так близки к тому, чтобы стать миллионерами!»

Я вздрогнул; она заметила, как я побледнел.

«А я думала, что мы обо всем договорились и нам не придется возвращаться к этому вопросу».

Властным тоном, который с некоторых пор она себе позволяла в иные минуты, она продолжала:

«Ваше дело — забрать у него свою доверенность! Сейчас я его к вам пришлю, чтобы не терять времени. Остальное я беру на себя».

И она вышла.

Спустя некоторое время вошел господин Сарранти.

«Вы меня звали?» — спросил он.

«Да».

«Вы все обдумали?»

«Жан в вашем распоряжении. Завтра с самого утра вас будут ждать оседланные лошади. Деньги я прикажу положить в седельные сумки».

Господин Сарранти раскрыл бумажник и достал оттуда бумагу.

«Возьмите, сударь, — сказал он. — Вот ваша доверенность. Будем считать, что сегодня я получил назад свои сто тысяч экю, раз вы забрали их у нотариуса. Если обстоятельства помешают мне заехать в Вири и я не буду ни убит, ни схвачен, я сообщу вам запиской, куда отправить деньги».

Я взял доверенность дрожащей рукой; бледность заливала мое лицо с той минуты, как Ореола дала понять, что рассчитывает на бегство господина Сарранти для исполнения ее ужасных замыслов. Заметив мое волнение, ваш отец, вполне понятно, счел, что мной овладела нерешительность.

«Дорогой господин Жерар, — сказал он, — у вас еще есть время переменить свое решение. Я могу сию минуту навсегда покинуть замок, а перед отъездом оставить вам обещанное письмо, из которого будет ясно, что вы непричастны к моим планам. Одно ваше слово — и вы свободны от обещания».

Я колебался. Но эта женщина забрала надо мной такую власть, что я не смел ее ослушаться.

«Нет, — возразил я, — мы обо всем договорились и ничего не будем менять в наших планах».

Господин Сарранти подумал, что я упорствую только из преданности, и с чувством пожал мне руку.

«Меня ждут в Париже, — сказал он. — Возможно, мы никогда больше не увидимся, и я в последний раз жму вашу руку. В любом случае, дорогой господин Жерар, можете рассчитывать на мою вечную признательность!»

И он вышел.

Вечером я, как обычно, ужинал вместе с Орсолой. Не смею вам сказать, что я ей обещал в пьяном угаре, какое гнусное преступление мы вместе замыслили! Меня может извинить только то, что я был не в своем уме и действовал не по своей воле.