Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб - Сэм Альфсен

над своими предсмертными словами.

Нуска шутил, только вот учитель уставился на него с серьезным выражением лица и тихо пробормотал:

– Это так заметно?..

Новый взрыв хохота учитель уже не вынес – он просто швырнул в ученика подушку и одеяло, а затем и сам начал одеваться.

Нуска с улыбкой встал у кувшина, примостившегося на специальном маленьком столике вместе с тазом для умывания. Налив воды и задрав голову, он вдруг застыл. Лекарь настолько привык обходиться без зеркала, что сейчас даже испугался, увидев собственное лицо на отражающей поверхности.

То, что его волосы отросли, он и так знал. Прядки касались щек и прикрывали уши, аккуратно спадая и щекоча шею. А вот то, что его желтоватые волосы действительно стали белее снега, немало удивило и даже напугало Нуску. Он привык любоваться учителем, с немым восхищением наблюдая за его тренировками. Но взрослый хаванец всегда убирал волосы назад так, что они не касались лица, не лезли в глаза и не привлекали лишнего внимания. Да и Нуска своим юношеским лицом и тонкими чертами не очень походил на мужественного Минхэ. Зато на Тиаму из видений, чьи волосы все время были распущены, лекарь стал действительно похож.

Нуска вдруг ощутил такой прилив отвращения, что чуть не захлебнулся в тазу, окунув в него лицо.

Если эрд все же пожалует на экзамен, то он ни за что не должен заметить это еле заметное сходство между лекарем и бессердечной хаванкой из его прошлого.

Нуска вздохнул и решил больше не смотреть в зеркало. Бриться никакой необходимости не было, а потому сегодня можно было обойтись и без созерцания своей физиономии.

Когда учитель умылся и почувствовал себя лучше, Нуска попросил его, потупив взгляд:

– Учитель Минхэ, не могли бы вы… привести меня в порядок перед экзаменом? И собрать мне волосы?

– Я как раз приготовил некоторые одежды, которые должны тебе подойти, – кивнул Минхэ, но вдруг задумался. – Не думаю, что волосы помешают тебе в бою. А вот собрать их согласно скиданским традициям будет не так просто – слишком короткие.

– Тогда соберите их так, как получится, – пожал плечами Нуска.

Впервые в жизни он задумался о том, как может выглядеть со стороны. Его никогда не заботила чистота одежд, их новизна или красота. Но хотя бы сегодня Нуска должен выглядеть так, как подобает сурии. Что будет дальше – кто его знает, может, лекарю суждено вернуться в трущобы и вновь зарабатывать на хлеб лечением половых болезней. Но сегодня пусть духи позволят ему ощутить себя настоящим сурии. И не упасть в пыль лицом[30].

Минхэ потратил на подготовку одних только одеяний больше часа. Натирал их чем-то, выглаживал ткань, опрыскивал какими-то вонючими настойками. Нуска молча наблюдал за этим, гадая, где же Минхэ мог научиться этим аристократическим премудростям.

Когда до начала экзамена оставалось не так много времени, учитель помог лекарю одеться в белоснежные скиданские одежды. Пускай они были не такими изысканными, как дворцовые, но зато оказались намного удобнее и не сковывали движения. Это именно то, чего хотел Нуска. Костюм, подчеркивающий его статус и хаванские крови, но позволяющий быстро бегать и свободно орудовать мечом.

Лекарь уже самостоятельно примостил одолженный у учителя меч, прикрепив его на свой старый кожаный ремень. Смотрелось это немного жалко, но иного выхода не было.

Минхэ усадил ученика на стул и, расчесав ему волосы, начал что-то мудрить. Нуска то и дело морщился от боли, но держался.

– Если тебя не очень беспокоят скиданские правила, то я воспользуюсь одной из своих лент. На моей родине многие знатные юноши собирали волосы именно так.

Нуска молча кивнул. Его сейчас устроил бы любой вариант.

Минхэ повязал лекарю на лоб ленту и затянул ее на затылке. Челка оказалась плотно прижата к голове, и больше ничто не закрывало обзор, не мешало Нуске как следует оценивать обстановку. Он даже обрадовался – словно двух куропаток одной стрелой пристрелил.

О своем костюме учитель тоже позаботился: свободные белые штанины, белоснежная нательная рубаха и верхняя одежда, усеянная вышитыми красными цветами, были прекрасны. На плечах и спине учителя красных рисунков было мало, но зато широкие рукава густо усеивали изображения ярких соцветий. Словно учитель только что вышел из битвы и запачкался в крови.

Вот только им обоим, борясь со смущением, пришлось влезть в походную обувь. Что ни говори, а гардероб их был скуден. Нуска и вовсе никогда не имел больше одного комплекта одежды, а учитель с десяток лет прожил в горах, где красоваться было не перед кем.

То, что они выделялись, это мягко сказано. Два хаванца в белоснежных одеждах приковывали к себе взгляды. Только вот и учитель, и ученик не испытали от этого никакого удовольствия – только раздражение и рой неприятных мурашек.

Арценты были в красном, фасидцы – в синем, карборцы – в сером, а сифы – в зеленом и желтом. Нуска только сейчас обратил внимание на то, что в обители не было ни одного рира. Темные маги жили обособленно и почти никогда не покидали своих поселений.

Нуска шел по улице подле учителя и даже не раздумывал о том, куда им нужно идти, потому что толпа сурии длинной вереницей покидала обитель и тянулась в сторону леса.

– Малыш, ты точно повторил все ответы из тестов? Вдруг тебя спросят о чем-то еще? Пролистал перед сном учебник?

– Мам, мне уже шестнадцать, не позорь меня!

– Сын, надеюсь, ты понимаешь, что на тебя возложены большие надежды. Столько трудов мы вложили в твои занятия. Только попробуй в этом году не сдать!

– Ха-ха, Лура, твой костюм прекрасен! Жаль, что в платье нельзя драться – тогда все твои соперники точно сдались бы без боя.

Нуска не просто подслушивал разговоры – он собирал информацию. Он понятия не имел, каким будет экзамен. И даже сейчас, выслушав болтовню множества сурии, только больше запутался. Казалось, что у каждого было свое представление о том, что будет происходить. Кто-то говорил о битве, а кто-то – об устном опросе. У лекаря уже просто гудела голова от громких разговоров, в которые он пытался вникнуть.

Но когда Нуске уже стало казаться, что он близок к истине, процессия вдруг остановилась. Впереди собралась толпа – люди наступали друг другу на ноги, безвкусно бранились и толкались. Как Нуска понял, вперед сейчас могли пройти только ученики с учителями.

Сердце лекаря так и затрещало где-то в животе. До сих пор он не встретил ни одного знакомого лица и даже не видел