Все на продажу - Кэндес Бушнелл

— Как ты отстал от жизни! — сказал ему Руперт со смехом. — Это же Джейни Уилкокс, прославленная «модельная проститутка».

— Что?! — спросил пораженный Таннер. Первым его побуждением было двинуть Руперту в зубы. — Настоящая проститутка?

— Ты что! — удивился Руперт. — Не иначе съел слишком много куриных ног, пока снимался в Китае! Она такая же проститутка, как мы с тобой.

— Говори за себя! — фыркнул Таннер. — Как получилось, что мне никто о ней раньше не рассказывал?

— Ну уж не знаю! — сказал Руперт.

— Приведи ее после приема, хорошо? — попросил Таннер. Ему хотелось пустить пыль в глаза умопомрачительной Джейни Уилкокс, но он не собирался делать это здесь, при таком стечении народа. Он очень заботился о неприкосновенности своей личной жизни.

Руперт побежал выполнять просьбу Таннера. Он всегда выполнял то, о чем просил Таннер. Он его любил, и Таннер в награду время от времени позволял Руперту делать ему минет.

Джейни Уилкокс стояла посередине небольшой толпы и беспрерывно кивала. Стороннему наблюдателю показалось бы, что она полностью контролирует себя и ситуацию: ее губы были растянуты в приятной улыбке, внимание было сосредоточено на главе «Американ пикчере» — женщине между сорока и пятьюдесятью годами по имени Кенди Клеменс, которая пространно рассказывала о дне рождения своей трехлетней дочери. Но в действительности в голове у Джейни бурлили несчетные мысли, в душе боролись противоречивые чувства.

Она знала, что ее станут фотографировать, но оказалась не готова к такому натиску, к выражению такой искренней симпатии. Еще две недели назад она была парией, предметом насмешек тех же фотографов, а теперь создавалось впечатление, что все присутствующие знают о написанном ею сценарии. Она наслаждалась тем, что ее ожидания оправдались и ослепительная реальность их даже превзошла. На прием ее эскортировали сразу двое охранников, но в сутолоке она все равно выронила сумочку…

Сначала сумочка лежала, забытая, на полу, пока ее хозяйка изумленно озиралась. Ресторан преобразился в сверкающий серебряный дворец, и у каждого, кто в него входил, возникало впечатление, что он проникает сквозь магическое зеркало в фантастический мир Зазеркалья. Пол усеивали серебряные блестки, греческие колонны были разрисованы серебряными розами, потолок и стены — серебряными херувимами. Внезапно рядом с ней вырос мужчина. Он поднял ее сумочку; когда он отдавал ее ей, она услышала, как он бормочет слова восхищения. Встретившись с ним взглядом, она чуть не лишилась чувств от волнения: это был Таннер Коул, знаменитый киноактер.

— Благодарю, — прошептала она.

— Пожалуйста, — ответил он с обворожительной улыбкой и направился к бару.

Провожая его взглядом, она думала: если бы они были школьниками, он был бы обожаемым всеми девчонками футбольным нападающим. К концу вечера она обязательно одержит над ним победу! Но у стойки Коула ждал Руперт Джексон. Джейни вспомнила первый прием у Мими и подумала, что Таннер Коул тоже может оказаться геем. Ей уже нельзя было ошибаться. Если бы рядом был Билл Уэстакотт! Она не вспоминала его уже много месяцев, а ведь он тоже мог сейчас оказаться в Лос-Анджелесе. Она решила, что завтра его отыщет: если она останется в Лос-Анджелесе (а она этого уже не исключала), то ей потребуются союзники.

Но долго размышлять об этом не вышло: еще шаг-и ее окружили доброжелатели. Среди них был сам главный редактор «Вэнити фэр», а также Кенди Клеменс, глава «Американ пикчерс». Джейни еще не была знатоком Голливуда (пока), но все равно догадалась, что Кенди Клеменс — одна из самых значительных персон среди присутствующих и что ее внимание — большая честь. Слушая рассказ Кенди о дне рождения дочери (в японском стиле — с прудом и поваром, готовившим для детишек суши), она готовилась извлечь из благоприятных обстоятельств максимум возможного.

— Понимаете, Джейни, — рассказывала Кенди с четким вы говором жительницы восточного побережья, как будто привыкла, что люди прислушиваются к каждому ее словечку, — мы пригласили полсотни детей, но в Голливуде не едят рис, и дети учатся есть сашими прежде, чем начинают ходить…

Джейни понимающе кивала, хотя для нее оказалось неожиданностью, что Голливуд кишит детьми: она уже представляла, как они наполняют киностудии наподобие мышей…

— Традиционный японский чай подавала настоящая гейша, — сказала Кенди, глядя на мужчину рядом. — Но это больше для мужей…

Джейни мелодично посмеялась шутке. В Нью-Йорке она бы не обратила внимания на маленькую щуплую Кенди Клеменс. Ее аккуратный пучок волос помещался у Джейни под подбородком; когда-то Кенди была интересной, но теперь выглядела типичной женщиной средних лет, не слишком заботящейся о привлекательности. В Нью-Йорке она была бы одной из безликих женщин с Парк-авеню, женой банкира и членом школьного комитета. Но здесь не Нью-Йорк, напомнила себе Джейни: здесь, в Лос-Анджелесе, Кенди Клеменс заправляла киностудией. Джейни видела, что люди побаиваются Кенди; она еще не знала толком, чем та занимается в «Американ пикчерс», но уже понимала, что глава киностудии — важнейшая должность на свете.

Под поощрительные кивки Джейни Кенди перешла к одной из своих излюбленных тем — опасностям риса. Голливуд — не лучшее место для женщин (хотя многие считают, что ситуация исправляется), поэтому боевая тактика Кенди заключалась в том, чтобы создавать у деловых партнеров впечатление, что она стерва, с которой надо быть настороже, оставаясь при этом прежде всего матерью, пекущейся о потомстве. Она все делала с усердием, доходящим до чрезмерности; сейчас ее, кроме прочего, обуревало желание отнять проект под названием «Джейни Уилкокс» у Комстока Диббла. Утром помощница влетела к ней в кабинет с известием, что Комсток завладел сценарием «модельной проститутки» и собирается снять по нему фильм; Кенди без промедления решила, что хочет сделать то же самое.

Поэтому теперь, расписывая ужасы воздействия очищенных углеводов на развивающуюся нервную систему,

Кенди пыталась оценить, что собой представляет Джейни Уилкокс. Она слышала, что Джейни намечают на роль «безмозглой красотки», и при обычных обстоятельствах не обратила бы на нее внимания. Для Кенди существа такого сорта были сродни планктону-необходимым звеном кормовой цепочки, не более того. Но Джейни Уилкокс оказалась не просто смазливой идиоткой. Кенди уже не одну неделю следила за скандалом, связанным в Джейни, и удивлялась, кем надо быть, чтобы выстоять, не сломаться при такой массированной атаке на твою репутацию. И вот сейчас, заглянув ей в глаза, Кенди как будто получила ответ. В отличие от Таннера Коула, принявшего Джейни за обиженного ангела, Кенди Клеменс усмотрела в ней неутолимое честолюбие. Это пришлось ей по душе.

Она решила, что завладеет проектом Джейни. Поднимать эту тему сейчас, на приеме «Вэнити фэр», было неразумно: не так проворачивают дела в Голливуде. Предстояли сверхсекретные, в духе ЦРУ, переговоры. А пока Кенди спросила у Джейни, есть ли у нее дети.

Та, разумеется, понятия не имела обо всех этих тонкостях, хотя предчувствовала наклевывающиеся перспективы. Со вздохом сожаления она ответила: