Время скорпионов - D.O.A.

— Нет. — Феннек внимательно вглядывался в лицо собеседника, пытаясь понять его реакцию. — Слухи о причинах исчезновения братьев разрастаются. — (Он ничего не увидел.) — Паранойя исламистов достигла предела. Они убеждены в существовании американо-сионистского заговора, имеющего целью уничтожить их с благословения французских властей. — (Какой-то изобличающий «пустяк» в нем самом.)

Луи что-то неразборчиво нацарапал на листке.

— Вернемся к Туати. Я читал твои отчеты, но его образ расплывчат, сбивчив. Повтори, что ты думаешь о нем и о его роли.

— Это правоверный, убежденный. Во-первых и прежде всего, проповедник, к тому же служит вербовщиком. Он отбирает, обучает и направляет потенциальных джихадистов. Кроме того, он посредник. И у меня есть подозрение, что именно он организует встречи в «Аль Джазире». Вы нашли что-нибудь интересное на него в записных книжках?

— Мы над этим работаем, я поставлю тебя в известность, когда придет время. Может ли он быть в курсе готовящейся операции?

Карим на некоторое время задумался.

— В деталях — нет. Так мне кажется. Если бы что-то носилось в воздухе, он бы об этом знал или хотя бы подозревал, но не больше. Он не является непосредственным участником боевых действий в прямом смысле слова. Помимо всего прочего, он исполняет обязанности сторожевого пса в своем квартале.

— Ты хочешь сказать, что, если бы у него были подозрения относительно кого-нибудь, он бы мог вмешаться и при необходимости принять жесткие меры?

Прежде чем кивнуть, Феннек выдержал паузу. Мысли его были далеко: они сосредоточились на незнакомце, сопровождавшем журналистку вчера вечером, и на причинах, заставивших секретные службы рискнуть настолько приблизиться к прессе.

— Что-то не так? — Куратор пристально смотрел на него.

— Мы участвуем в операции с кровопролитием?

— С кровопролитием?

— Ведь это мы уничтожили всех этих людей?

— Мне кажется, генерал Стабрат уже ответил тебе на этот вопрос.

Взгляд Луи казался достаточно прямым.

— Сосредоточься на задании, Карим. Первоочередная задача — Незза. Через него мы рассчитываем добраться до ядра группировки. Как только это произойдет, мы тебя вытащим. Не оплошай так близко от цели.

Плечи Феннека опустились.

— Я знаю, ты способен отвести подозрения каких-то легавых и успокоить разыгравшиеся нервы салафистов, держись. Я постараюсь устроить так, чтобы в декабре ненадолго отправить тебя отдохнуть. Мы обеспечим тебе правдоподобную причину, которую ты сможешь использовать для своих бородатых дружков, например скоропостижную кончину «матери».

30.11.2001

— Алло? Здравствуйте, мадам. Меня зовут Бастьен Ружар, я бы хотел поговорить с господином Зиядом Махлуфом.

Журналисту потребовалось минимум времени и максимум усилий, чтобы обнаружить следы сирийца. Сначала через хирургическое отделение скорой помощи госпиталя «Комбарель» в Родезе он определил местонахождение его сына, затем с боем раздобыл его личные данные, правда в закрытом списке.

— Сожалею, месье, но мой свекор не будет говорить с вами…

Не может быть и речи, чтобы сойти с дистанции на финишной прямой.

— Послушайте, это очень важно.

— Мой муж не желает, чтобы беспокоили его…

Ружар услышал мужской голос. Трубка перешла в другие руки. Женщина еще некоторое время протестовала, слышно было, как они спорят. Потом она уступила и сообщила, кто звонит.

— Здравствуйте, месье Ружар. Счастлив, что снова могу говорить с вами…

— Я тоже, я… я сожалею о том, что с вами произошло. Я чувствую себя виноватым в…

— Вы присутствовали при нападении? Вы послали этих людей?

— Нет, но…

— Значит, вы ни в чем не виноваты…

— Что произошло?

— После нашей прогулки какие-то люди ждали меня в подъезде моего дома. Эти псы были в капюшонах. Они не поколотили меня, только в знак предупреждения сбили с ног…

— Все в порядке, вы уверены?

— Да. Меня отправили в больницу, я после этого слегка приболел. А сын приехал и увез меня к себе. Он очень сердит. Считает, что мне не стоило вмешиваться в эти дела, упорствовать. Но он не понимает, что, если люди вроде меня не станут упорствовать, вскоре он и его семья станут жертвами всех фанатиков планеты…

После минутного колебания Ружар задал следующий вопрос:

— Я… я бы хотел еще раз поговорить с вами о Мишеле Хаммуде и Лоране Сесийоне.

— Я тоже…

— Почему? — Журналист выпрямился в своем рабочем кресле.

— Когда вы ушли, я позвонил кое-каким друзьям, еще оставшимся у меня в Сирии и Ливане. Я хотел попробовать узнать еще что-нибудь о Мишеле. В конце концов мне удалось выяснить, что он довольно долго находился в Пакистане, с весны до конца августа. В Пешаваре. Там он называл себя Насером Делилем. Затем провел несколько дней в Сирии, у одного коллеги…

— Что за коллега?

— Человек, известный как коммерческий посредник между государствами, границы которых контролируются или закрыты. Он специализируется на обменах между Ираком и своей собственной страной…

— Контрабандист?

Махлуф не ответил на вопрос Ружара.

— Вам известно его имя?

— К сожалению, я не могу сообщить его вам…

— Не можете или не хотите?

— Это сложно… — Старик поторопился вежливо завершить разговор. — Сначала я сам хотел позвонить вам, но после всего, что случилось… А потом я подумал, что вас это больше не интересует…

— Напротив.

— Удачи, месье Ружар.

— Отдыхайте.

Журналист повесил трубку и взглянул на привычно суетящихся коллег по редакции. Мысли его были взбудоражены последними сообщениями Зияда Махлуфа. В словах старика был ключ. Он это чувствовал.

В сведениях о том, что Хаммуд якшался с фундаменталистами, не было ничего нового. Новость заключалась в его пребывании в Пешаваре, преддверии тьмы, у врат, ведущих в талибанский Афганистан, логово новых гуру исламского терроризма. Уже никто, а тем более вечно опасающиеся заговора не сомневались, что именно там вызревала идея одиннадцатого сентября две тысячи первого года. И другие инициативы, возможно, тоже обсуждались. Поправка: вероятно, обсуждались. Следовательно, ливанец — относительно важный посредник — запросто мог отправиться туда, чтобы получить инструкции касательно нового нападения. Или принять участие в заключительных этапах его планирования. Он имел для этого достаточно времени, поскольку провел в регионе целый сезон.

Кроме того, Махлуф говорил о пребывании Хаммуда в Сирии, еще одной стране, которая при необходимости может быть использована мусульманскими радикалами. Похоже, Хаммуд встречался там с человеком, известным как «посредник между государствами, границы которых контролируются или закрыты», например Ирак. Акция «Нефть в обмен на продовольствие» ослабила иракский народ, но стимулировала контрабанду со всеми соседями Саддама. И все же Ружар сомневался, что фундаменталисты испытывают потребность или хотя бы желание отдавать свою нефть в обмен на пищу или даже медикаменты, сотрудничая с режимом, который до сих пор они обливали грязью. Оставалось оружие. Чтобы поддерживать нужды своего перманентного джихада, воинствующий ислам всегда нуждался в боевом оружии, минах, минометах.