Агасфер. Золотая петля. Том 1 - Вячеслав Каликинский

– Сейчас поглядим, шеф, – с готовностью отозвался Медников.

Он взял сверток, развернул, присвистнул:

– Павловопосадский платок-то! С набивным рисунком! Вот только сам рисунок… Бергуша, ты только погляди на большевистскую эстетику!

На шерстяном добротном платке рисунок был, как говорится, в духе политического момента: изображены на нем были винтовки, карабины, пулеметы.

– Комиссарше какой-нибудь в самый раз! – сплюнул Медников. – А это что тут?

Он развернул маленький кулек, выпавший из платка, снова присвистнул:

– Колечко. Откуда оно у нашего командира, интересно знать? Трофей, поди?

– Ханжиков сказал – из распределителя командирского, – пожал плечами Берг. – Тоже коробочка требуется.

Медников долго и внимательно разглядывал кольцо, потом протянул его Безухому. Тот тоже присмотрелся, потер его об рукав, фыркнул:

– Камешек-то фальшивый!

Берг нахмурился, тоже разглядел безделушку, пожал плечами:

– Я не специалист, конечно…

– Да точно тебе говорю, Бергуша: фуфло, – заверил Медников. – «Обули» нашего красного командира в его распределителе! Если, конечно, не что похуже…

Агасфер вопросительно поглядел на него:

– Похуже? Что ты имеешь в виду, Евстратий?

– Провокацию комиссарскую, Бергуша! Всучили, положим, тебе заведомую фальшивку. А передавать гостинчик будешь – тебя за ворот: а где настоящее?

– Ерунду несешь, Евстратий, – подумав, вынес вердикт Берг. – Зачем это Ханжикову? Его по молодости обманули, он от чистого сердца сестричку порадовать хотел.

– Ну, пусть так, – согласился Медников. – Нам-то теперь что делать?

– Купить другое, с настоящим камешком, – решил Берг. – Будем в Урге и Иркутске – поищем. А то и вправду некрасиво может получиться.

* * *

Маневровый паровоз, потаскав по рельсам короткий «спецсостав», наконец приткнулся у границы станции. Вскоре по соседнему пути его обогнал длинный эшелон с красными крестами. Когда он остановился, тронулся и маневровый паровоз. Машинист, отъехав назад, подождал, пока стрелочник перекинет тяжелый рычаг и пристроил сцепку с теплушками к последнему санитарному вагону.

Часа через полтора семафор поднял крыло, паровоз где-то далеко впереди свистнул и состав дернулся, набирая ход. Экспедиция в полном составе сидела в проеме сдвинутой двери, свесив ноги.

– Смотри, отец, Ханжиков стоит! – показал рукой Андрей. – Я думал, он давно ушел…

Подождав, пока теплушка с экспедицией поравняется с ним, командир поймал взгляд Агасфера, поднял сжатую в кулак руку и энергично закивал головой. Сквозь грохот колес и свист ветра донеслось:

– …елаю! Обязательно сделаю!

* * *

Хотя попутный поезд пришлось ждать долго, зато ехали, по военным временам, достаточно быстро: санитарный эшелон ненадолго притормаживал лишь на разъездах, пропуская множество поездов, мчащихся на восток. 260 верст до Верхнеудинска одолели за остаток дня отъезда и ночь, еще до восхода солнца. До света решили подождать в теплушке, которую вместе с другими здешний маневровый паровозик уволок в какой-то дальний тупик.

Когда развиднелось, стал виден и сам старый город – необычная, лишь изредка покрытая серыми шапками юрт панорама. Возле этих походных жилищ кое-где дымились костры, изредка проезжали арбы с высокими колесами. В упряжки были запряжены невозмутимые верблюды, неторопливо переставляющие голенастые ноги.

Поразило путников и неимоверное количество донельзя худых собак, бегающих повсюду целыми стаями. Учуяв чужаков, несколько собак попытались заскочить прямо на платформы – их едва удалось отогнать палками.

Путники переглянулись: собаки были одичалыми и явно голодными. Разбросанные кое-где на путях конские кости были обглоданы дочиста. Пришлось вооружаться увесистыми палками и жердями – иначе пробиться сквозь окружившую короткий состав свору оскаленных пастей было невозможно.

Проводники свели по сходням лошадей, запрягли их в два тарантаса и телеги. Тронулись в путь под удивленно-завистливое пощелкивание языками проводников – так им понравились тарантасы на «дутиках». Своих собак на всякий случай путешественники посадили в телеги и привязали.

Чтобы развлечь спутников, Агасфер принялся коротко пересказывать им историю некогда кочевой бурятско-монгольской столицы, куда они направлялись. Слушая его, Андрей и Медников еле сдерживали смех: Агасфер то и дело прерывал «исторический очерк» громкой руганью и лихими возгласами – когда палка удачно попадала по спинам и мордам собачьего «эскорта».

– Еще в 1911 году, друзья, когда здесь была свергнута… Нет, ты погляди, какая нахальная серая сволочь! Трах! Ага! О чем я говорил? Да, когда была свергнута власть Цинской династии и образовалось феодально-теократическое государство во главе с Богдо-гэгэном, Урга стала столицей страны… А по мордасам, по мордасам не желаешь ли, дрянь ты этакая?! Так вот: монгольские монархи сначала являлись лишь духовными правителями ламаистской церкви, имея власть, которую им первоначально пожаловали тибетские далай-ламы. Затем, с ослаблением Китайской… Нет, друзья, тут пулемет нужен, иначе мы из города и до вечера не выберемся! Твою мать-то! Трах! Китайской, я говорил, империи и монгольских региональных феодалов, богдо-гэгэны постепенно стали влиять и на светские дела страны… Андрей, гляди: слева заходит, сейчас прыгнет! Тьфу, о чем я? Ага! В переводе с монгольского титул Богдо-гэгэн означает «царственный, просветленный»… Монархи, короче… Куда эти псы все рванули, хотел бы я знать? Неужели невостребованная падаль нашлась? Впрочем, слава богу: кажется, отделались! Так вот, друзья: только восьмой из богдо-гэгэнов, воспользовавшись революцией в Китае, в 1911 году смог официально провозгласить себя богдыханом – светским правителем единой страны, включая Внешнюю и Внутреннюю Монголии. В разные периоды своего правления монарх обладал различным объемом полномочий. Сначала богдыхан несколько месяцев был почти абсолютным монархом над Внешней Монголией с претензий на управление другими монгольскими территориями, но потом, по результатам монголо-русско-китайского Кяхтинского соглашения, Россия смогла гарантировать богдыхану власть только над Внешней Монголией, в рамках автономии в составе Китая.

Оглянувшись, Агасфер предостерег спутников:

– Друзья, вы пока палки не выбрасывайте! Черт их знает: набегут опять – опомниться не успеем! А вот своих собачек, полагаю, пора на землю спускать! А то привыкнут на колесах путешествовать – потом не отучишь!

Спустив трех невзрачных собачонок на желтую бугристую землю, Агасфер некоторое время понаблюдал, как те, деловито обнюхивая кусты и кочки, устремились параллельно каравану. Хмыкнув, Агасфер снова запрыгнул на боковину повозки и продолжил:

– Ну, а теперь совсем новейшая история: на исторической сцене появляется барон Унгерн! Летом 1917 года генерал-майор Роман Федорович Унгерн фон Штернберг был командирован Керенским в Забайкалье, чтобы укрепить среди казаков доверие к Временному правительству. Здесь он познакомился с атаманом Сибирского казачьего войска Семеновым и решил в Петербург не возвращаться. А после того, как Семенов бежал под натиском красных в Маньчжурию, Унгерн, получивший к этому времени чин генерал-лейтенанта, продолжил его борьбу с большевиками.