Люди огня - Олег Волховский
Шрифт:
Интервал:
— Это допрос ?
— Не совсем. Дело в том, что нам о нем тоже известно. И ладно бы только мне. О нем известно Эммануилу. Согласно его приказу мы должны пустить газ в пещеры. Думаю, для начала неопасный, но неприятный, типа слезоточивого, чтобы всех выкурить. На поверхности их будут ждать наши люди. Там как народ, упрямый?
— Упрямый, — жестко сказала она.
— Значит, могут остаться задыхаться, но не сдадутся на милость «Антихристу»?
— Именно.
— Тогда начнется второе действие. Нервно-паралитический газ. Скорее всего. По крайней мере иприта я не допущу. Это противоречит и еврейским канонам: смерть осужденного должна быть легкой.
Она уловила главное:
— Вы отдадите такой приказ?!
— Если не я, то кто-нибудь другой.
— Уходите! Бегите! Вы же не хотите их убивать!
— Не хочу. Я не готов к нескольким тысячам трупов за один присест. Я еще сотни не разменял. Но я не могу уйти.
Она вздохнула:
— В них светлых чувств и мыслей доставало,
Чтоб проникать в надзвездные края,
Но воля в них от лености дремала.
В обители подземной бытия
От них и Бог, и дьявол отступился:
Они ничьи теперь, их жизнь теперь ничья.
[138]
— Если я уйду — некому будет спасать ваших сторонников.
Она посмотрела на меня с надеждой.
— Я постараюсь затянуть дело по крайней мере до субботы, — сказал я. — Сейчас стоят кое-какие посты, но уйти можно. В субботу солдаты частью разъедутся по домам, частью пойдут в синагогу кибуца Бет-Гуврин. Постов останется вполовину меньше. На севере системы — ни одного, это я вам обещаю. Вы можете предупредить своих единомышленников?
— У меня нет связи с внешним миром.
— Связь я вам обеспечу.
— Не понимаю, почему я вам верю.
— Потому что я не лгу.
Она взяла ручку и листок бумаги и набросала короткую записку.
— Возьмите. Опустите это в ящик для пожертвований в храме Святой Анны.
— Храм Святой Анны, значит…
Мой тон ей не понравился, в глазах мелькнул страх.
— Все в порядке, — сказал я. — Просто совсем уж под боком.
Вечером, к ужасу охраны, я устроил очередную пешую прогулку по Иерусалиму: отправился к Овчей Купели, где Христос совершил несколько исцелений. И зашел в храм Святой Анны, простое и величественное творение крестоносцев, спрятаться от жары. Опустил пожертвования в ящик на глазах у телохранителей. По-моему, они ничего не заметили.
Я впервые был в синагоге. Служба как служба, только читают не Евангелие, а Пятикнижие Моисея и Пророков и молитвы поют на танцевальные мелодии. В кульминационный момент выносят не чашу с причастием, а свитки Торы, увешанные колокольчиками, и, когда процессия проходит мимо, колокольчики мелодично позванивают, а верующие пытаются коснуться свитков кистями своих покрывал — талитов. И главное место здесь не алтарь, а шкаф со свитками Торы, называемый «святой ковчег». Когда свиток вынимают из ковчега, читают «Шма»:
— Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть. И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими. И будут слова сии, которые я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем. И внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем или идя дорогою, и ложась и вставая. И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих.
Отстрелялись часам к двенадцати. Тоже почти как у нас.
В кибуце меня уже ждали солдаты с двумя пленниками. Отловили все-таки. На ближайшем посту. Ну сами себе злобные дураки — есть же северные выходы! Я усомнился, дошла ли записка Терезы.
Это были двое молодых ребят в замызганной одежде. Пещерная жизнь не способствует чистоте.
— Сколько вас еще там? — устало спросил я.
Молчали.
Не допросить ли их на месте с наркотиками? Я задумался… Нет, еще скажут что-нибудь лишнее.
— Отправляйте в Иерусалим. Там ими займутся.
Вдоль дороги уже стояла вереница полицейских марин для перевозки людей. С решетками. И несколько машин «Скорой помощи» с синими могендовидами вместо крестов. Ни временной тюрьмы, ни временной больницы решили не организовывать. Здесь и так до всего рукой подать.
Завтра должна была начаться операция.
Вечером мы с Марком и Эфраимом Вейцманом смотрели таблицу под названием «Ирританты». Раздражающая концентрация, непереносимая концентрация, смертельная концентрация; действие на организм, стойкость, растворимость в воде… Я ткнул пальцем в клетку с надписью «хлорпикрин». Марк поморщился:
— А чем «черемуха» не нравится? — Он остановил палец на надписи «CN».
— А чем она лучше?
— Да привычнее как-то.
— Это не аргумент. Сильная она очень,
— Да ладно тебе, все же от концентрации зависит. А при передозировке последствия одинаковые: что здесь отёк лёгких, что там отёк легких. Твой хлорпикрин еще вызывает кровоизлияние во внутренние органы.
— Передозировки не будет.
Марк усмехнулся:
— Это в пещерах-то!
Я поревел взгляд на Эфраима.
— В замкнутом пространстве сложной конфигурации довольно трудно рассчитать концентрацию, — осторожно сказал тот.
— Значит, возможна и смертельная концентрация?
— Ну-у, вообще-то смертельная концентрация гораздо больше, Но есть еще осложнения,
— То есть кто-то умрет не сразу?
— Ну-у, не обязательно умрет…
Я задумался.
— Завтра расставим посты. Как следует, у всех известных выходов. Потом объявим, что через двадцать четыре часа в пещеры будет пущен отравляющий газ из арсенала боевых отравляющих веществ. Именно такая формулировка, — с формулировкой я был совершенно корректен, ирританты относятся к боевым отравляющим веществам, хотя и выделяются в отдельную группу «полицейских». — Кто не сдастся в течение суток — я им не нянька. И выводить за ручку не собираюсь.
Я представил Терезу. Почти услышал, как она сказала: «Я не сторож брату моему».
За сутки, после объявления о газовой атаке, нам сдались тридцать два человека. Мало, если учитывать, что, по нашим сведениям, в Бет-Гуврине скрывалось более двух тысяч. Много, если записка Терезы дошла и люди должны были покинуть пещеры еще вчера. Я не знал, как относиться к этой цифре.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!