Пришествие Зверя. Том 1 - Дэн Абнетт

— Видали и хуже, — сказал Зверь.

— Да, от твоих рук, — отозвалась телохранитель. Виенанд показалось, что в ее выражении лица и тоне проскальзывает восхищение Крулем. — Но ты прав. Серьезных внутренних повреждений нет, органы и артерии не затронуты.

— Любители, — пробормотал ассасин, отдергивая шторку. Снова бросив взгляд наружу, он повернулся к инквизитору и спросил: — Что делать теперь, мэм?

Виенанд не знала. Первый этап удался — она выжила. Едва-едва. На втором этапе ей следовало разрушить планы Веритуса по захвату власти в Сенаторуме Империалис. Придется напомнить многим коллегам о ранее оказанных услугах и попросить помощи. Несомненно, встряска будет такой, что отголоски разойдутся по всей Инквизиции. Даже если Ластан не задумывался о последствиях своих поступков, (Виенанд подмечала такую самоуверенность и у других инквизиторов-ветеранов), Представитель не хотела раскалывать организацию, которая в нынешние опасные времена была нужна человечеству единой.

— Эмели, — произнесла Ренденштайн.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Виенанд.

— Кто такая Эмели? — уточнил Зверь.

— Мой двойник, — пояснила инквизитор. — Хирургически измененный дублер для особых ситуаций. Так что с ней?

— Агенты Ластана прикончили ее, — сказала телохранитель. — Я спрятала тело Эмели вместе с трупом убийцы.

— Используя ее, мы сможем убедить Веритуса, что я уже мертва. — Сообразив, к чему клонит помощница, Виенанд посмотрела на Круля. — Как думаешь, у тебя получится вытащить мертвецов и устроить так, чтобы все решили, будто я погибла?

— Уверен, что-нибудь скомбинирую, мэм, — ответил Зверь и с надеждой взглянул на Ренденштайн. — Если мне помогут, возможно, все пройдет более гладко.

— Останьтесь здесь и отдохните, — произнесла телохранитель, повернувшись к Виенанд, — а я принесу перевязочный пакет.

— Хорошо, — согласилась инквизитор. — Еще мне нужно изменить внешность. Пока обойдемся косметической правкой, с отпечатками пальцев и генетическими следами подождем.

Глубоко вздохнув, Виенанд мрачно посмотрела на соратников:

— Пора мне умереть.

Порт-Санктус — внутренняя система

«Победа или смерть».

Так звучал неофициальный девиз Имперского Флота, и верховный лорд-адмирал Лансунг явно принял его близко к сердцу. Глава всего Космофлота решил, что или он вернется на Терру триумфатором, или домой не вернется никто.

«Колосс» мчался сквозь пустоту вместе с другими носителями, прорвавшими строй зеленокожих. За передовым соединением кораблей-маток следовали линкоры и крейсера.

Подход Лансунга к битве — называть это планом вряд ли стоило — был беспощадно простым. Он приказал, чтобы основной атаке Флота предшествовал налет всех авиакрыльев, выпущенных одновременно, — бомбардировщиков, истребителей и штурмовых ботов. Разведка считала, что гравитационное оружие орочьей луны не обладает достаточной точностью для удара по малым космолетам. От них требовалось нанести планетоиду как можно больший урон. Возможно, пилоты сумеют даже разрушить установки гравилучей и генераторы щитов, что сделает станцию уязвимой для обычных средств поражения.

Шансы на успех, как понимал Кулик, были невелики. Флаг-капитан подозревал, что и Лансунг осознает это. Адмирал пошел ва-банк; даже победа будет стоить им гибели тысяч людей и уничтожения множества кораблей.

Такова цена триумфа.

Такова жертва, на которую нужно пойти, чтобы сердца защитников Империума в этот темный час осветились огоньком надежды. Если топливом для пламени должна стать кровь офицеров и матросов Космофлота, Лансунг без сомнений прольет ее целый океан.

В глубине души Рафаль знал, что верховного лорда-адмирала прежде всего беспокоят собственная репутация и положение. О его себялюбии слышал каждый. С другой стороны, взвесив все факты, известные ему о Космофлоте, капитан решил, что никакие действия и эгоистичные стремления Лансунга не изменят главную истину. Имперский Флот — почтенная и достойная организация. Даже люди, подобные Ахарии или Прайсу, которые ставили гордость и славу выше послушания и братских уз, сохранили отдельные черты, указывающие на их воспитание в лучших традициях Космофлота.

Для командования звездолетом требовался особый склад личности. Поражение в пустотном бою почти всегда означало гибель. В отличие от офицеров Имперской Гвардии, флотские лейтенанты и капитаны почти не имели возможности отступить или перегруппироваться. Подкрепления они получали очень редко. Им следовало проявлять независимое мышление, но сковывать его жесткой дисциплиной, поскольку автономные походы иногда длились годами. Только человек, полностью уверенный в себе и непоколебимо решительный, мог приручить такого зверя, как боевой корабль.

Неудивительно, что порой командиры страдали гордыней и самонадеянностью. Любой капитан линкора или крейсера обладал полной властью над жизнями тысяч людей. Порой она развращала, как определенно произошло с лордом-адмиралом. Но когда-то, много лет назад, даже Лансунг был розовощеким офицером, впервые ступившим на борт звездолета.

Каким бы циничным или самовлюбленным ни оказался тот юноша, Кулик считал, что даже самые черствые и эгоистичные люди не остаются равнодушными к величию и романтике Имперского Флота. В молодости Лансунг наверняка мечтал о почестях, трофеях и славе. Рафаль верил — обязан был верить, иначе ничто не имело смысла, — что где-то внутри лорда-адмирала сохранилась частичка этого юного офицера. Если бы капитан так не думал, то никогда не согласился бы пожертвовать собой и своим экипажем ради амбиций одного человека.

Имперская армада на крейсерской скорости приближалась к орочьей звездной станции. Штурмовая луна полностью заслуживала такого прозвища — ее диаметр составлял несколько сот километров, хотя выглядела она более угловатой, чем другие планетоиды. Над изрытой кратерами поверхностью вздымались скалы в милю высотой, и результаты максимально мощного сканирования показывали, что раньше база чужаков действительно была небесным телом. Как и в случае с фортами-«булыгами», зеленокожие прорыли внутри нее разветвленный лабиринт туннелей и полостей.

Несколько чужих космолетов развернулись и погнались за имперцами, атакующими станцию, но дивизионы фрегатов и эсминцев без труда сдержали врагов. Линейные корабли перестроились по тактическим группам, эскадра носителей все так же мчалась вперед.

Кулик понял, что задышал более часто и стесненно. Невероятно — его армада приближалась к штурмовой луне, одной из тех, что разоряли системы, громили флоты и разрушали целые планеты по всему сегментуму Солар!

Внезапно атака показалась Рафалю смехотворной. Они неслись на исполинскую боевую станцию, словно какой-то древний рыцарь, скачущий на город-улей с копьем наперевес. Сглотнув комок в горле, Кулик обернулся к Шаффенбеку.

Первый лейтенант вернулся на привычное место, передав лейтенанту Хартли руководство облавой на орков. Рафаля обрадовало возвращение помощника. Саул также неотрывно смотрел на экран, сцепив руки за спиной; костяшки его пальцев побелели от напряжения. Почувствовав, что капитан смотрит на него, офицер ответил командиру взглядом, в котором читались испуг и покорность судьбе.