Не боярское дело - Сергей Богдашов

После работы на Источнике у меня почти на сутки исчезали фантомные боли. Вместо них появлялось ощущение тепла и непонятное чувство присутствия чего-то живого. Мой котёнок тёрся у ног и лишь иногда осторожно трогал меня подушечками лап, чуть выпуская коготки.

С воспалениями справлялась Джуна, беззлобно ругая меня на двух языках, и утверждая, что я чересчур много хожу.

От тянущих болей меня научилась спасать её дочь, Лина. Её маленькие ладошки легко пролазили сквозь стальные спицы и боль постепенно отходила до вполне терпимого уровня. Саму девочку во время лечения было не узнать, настолько серьёзной она становилась.

Джуна лишь языком цыкнула и отступила на шаг, когда та в первый раз подошла ко мне и засунула свои ручонки под аппарат, а мать хотела её остановить. Ох, как Лина на неё посмотрела. Несколько секунд они бодались взглядами, и Джуна сдалась первой.

Каждый раз, после визитов к Целительнице и её дочери, я садился с ними пить чай, дожидаясь Степана. Он сопровождал меня каждую поездку и по прибытии исчезал, прихватывая с собой пухлый саквояж. Я его не расспрашивал, ожидая, что он сам мне всё расскажет, и однажды дождался.

– Олег, я женюсь, – огорошил он меня после очередной поездки и глядя на мои вытаращенные глаза и отвисшую челюсть, добил окончательно, – На дочери Мансурова.

– Э-э-э, ну как же так… Она Одарённая… У неё могли быть дети с Даром… – не смог я сходу найти подходящих слов, да что там, просто сказать чего-то более умное или соответствующее моменту.

– С этим как раз не всё так плохо, – почему-то облегчённо выдохнул Степан, и вытянув перед собой руку с открытой ладонью, показал мне маленький светящийся шарик на ней, – Кроме того, у нас есть дочь и мы оба уверены, что у неё с Даром всё в порядке.

Пару секунд я хватал воздух ртом, а потом прикрыл глаза, осенённый догадкой. Передо мной, словно в калейдоскопе, в одно мгновение пролетели картинки.

Моя первая любовь и неделя дикой, безумной страсти…

Работа на износ, в тщетных попытках, заглушить разлуку…

Девушка из запомнившегося дома у околицы, развешивающая белье. Катящийся по земле тазик и… И детские распашонки на краю верёвки!

Я раскрыл глаза и посмотрел на друга.

– Воспитаю, как свою. Обещаю, – произнёс он недрогнувшим голосом, твёрдо встретив мой взгляд.

Наша жизнь полна неожиданностей, зачастую вполне предсказуемых, но от этого они не становятся менее значительными.

Каждый год неожиданно выпадает снег. Вот уж, чего точно никак не ожидаешь. Чиновники только руками разводят и начинают рассказывать, какие героические меры они предпринимают, чтобы справиться с навалившейся бедой.

То вдруг земля даст необычно большой урожай. И с этим приходится бороться, как со стихийным бедствием, мобилизуя все свободные силы и транспорт. А сколько потом бумаги тратится, чтобы скрыть сотни тонн сгнившего зерна и картофеля, и не счесть.

Не так часто неожиданности переходят для чиновников в неприятности. Случись развалиться дороге, мосту или зданию, которые только что за счёт казны построены, тогда приходится искать виноватых. Впрочем, чиновничья братия и тут маху не даёт. Все винтики вовремя смазаны, «лишние» деньги поделены, так что обычно виновные отделываются лёгким испугом, а то и приносят в жертву одного из своих, как правило, из «неудобных». Из тех правдорубов, которые не понимают, что государственная машина – это сложный механизм, и без смазки работать не будет.

На фоне этих бед никто обычно не замечает, как порой вовремя перед неприятностями подрастают цены на бензин или транспортные тарифы, а то и на другие мелочи. Не время рядиться, когда подвиги совершаются. Пройдёт месяц-другой, и те же чиновники, при попустительстве которых цены выросли, выступят за их же снижение, показав себя радетелями интересов совсем других групп промышленников и аграриев. Карманы-то у чиновника с обеих сторон на сюртук нашиты. Так что нельзя всё в один складывать, а то самого перекосит. Опять же с двух сторон получать куда как приятнее.

Понятное дело, что дирижировать всеми процессами сложно, но зато как приятно. Вроде бы цены на бензин перед посевной всего-то на семь копеечек поднялись, а в итоге, смотришь, с каждого наместничества по паре миллионов рублей чистой прибыли получилось. Затем и с подорожавших зерновых перепало, и с продажи подрядов по программе государственной, срочно свёрстанной для снижения цены на тот же хлеб. Только успевай крутись, лавируя между крупными группами богатеев и коалициями Кланов. Ещё бы контролёры императорские в сложное дело управления страной не лезли, так совсем бы хорошо чиновнику жилось.

– В общем-то я по делу позвонил, – выдохнул в трубку купец Липатов, после того, как мы обменялись положенными приветствиями и поинтересовались здоровьем друг друга, – Встреча у меня тут была неприятная на днях. Есть у нас такой Мелентьев, пожалуй, самый крупный откупщик по зерну на всё княжество. О прошлом годе он от министерства финансов на откупе был, а нынче, сказывают, на германцев работает. Деньжищ они ему не на шутку отвалили. Я сам-то с зерном раньше не особо связывался. Так, по случаю прихватывал по мелочам. Чисто для перепродажи. А те купцы, что на зерне работают, о Мелентьеве очень нехорошо отзывались, с опаской говорили и исключительно приватным образом. Последние годы у них не всё ладно. То погорит кто, у другого судебные сутяги арест на элеваторы наложат, да так дело затянут, что чуть не всё зерно в негодность придёт, то дорога железная вагоны в срок не подаст. Короче, начал Мелентьев с намёков многозначительных, вроде, как не своим делом я занялся, а под конец и вовсе мне ультиматум выставил. Видишь ли, нужно ему, чтобы я зерно едва ли не в закупную цену продал, а элеваторы и вовсе отдал в аренду лет на десять. Памятуя про наш разговор, я ему ответил, что всего лишь по твоему поручению зерном занимаюсь. На что он очень нехорошо улыбнулся, и сказал, что с тобой проблем не будет. Честно скажу, видал я наглецов всяких, но с таким первый раз сталкиваюсь. С виду вроде не глуп, но как-то слишком уж он лихо авансы раздаёт и меры не чувствует. Того и гляди поверить можно, что это Мелентьев у нас Император, или один из ближних его.

– У нас так много зерна, что он на крайности пошёл? – поинтересовался я у купца.

Совсем я с делами и болячками своими замотался. Надо будет время на объезд владений выбрать. На те же элеваторы хоть раз посмотреть, что Липатов выстроил и пшеницей да рожью наполнил.

– Немало. Почитай, ту же вашу Рязань можем два, а то и три месяца зерном и мукой снабжать, – довольным голосом пророкотал купец в трубку.

– Ого, это когда же мы столько набрать успели?

– Так вот сам теперь гадаю. Я его по осени небольшими партиями покупал, а тут вдруг своё зерно мне двое наших купцов продать решили. Не из самых крупных, но и не мелочь какая. В первую сотню по княжеству входят. Тогда-то я на радостях внимания особо не обратил, а теперь припоминать начал. Встревожены они оба чем-то были. Торопились изрядно. И за ценой не сильно стояли, – купец пару секунд помолчал, а потом уже заметно тише, добавил, – Тщеславие нас губит… Мечтал я в первую сотню войти, а похоже, в блуд всех втянул.