Золотой дождь - Джон Гришэм

Я обедаю в полном одиночестве в диетическойзакусочной по соседству с нашей конторой. Бобы, рисовый пудинг с сыром испециями, травяной чай. Всякий раз, приходя сюда, я чувствую, как набираюсьздоровья. Я медленно пережевываю пищу, помешиваю бобы и задумчиво разглядываюфамилии возможных присяжных. Все девяносто две. Драммонд воспользуется своиминеограниченными возможностями, чтобы отрядить на изучение этих людей целуюармию. Они будут тайком фотографировать дома и автомобили, выяснят, неучаствовал ли кто в тяжбах, раскопают послужные списки и сведения о банковскихсчетах, разводах, будут рыться в грязном белье, вынюхивая, не имел ли ктонеприятностей с полицией и так далее. Они выведают всю подноготную этих людей,включая даже размер платы за жилье. Разрешено тут все, кроме прямых контактов —личных, либо через посредников.

К тому времени, как мы вновь соберемся у судьиКиплера, в распоряжении Драммонда будет подробное досье на каждого из девяностадвух. И ознакомится с этими досье не только сам Драммонд и его люди — их самымтщательным образом проанализируют профессиональные советники-консультанты поподбору присяжных. В системе американской юриспруденции таковые появилисьсовсем недавно. Как правило, это юристы, в той или иной степени разбирающиеся вчеловеческой натуре. Попадаются среди них профессиональные психиатры и психологи.Они колесят по стране, предлагая свои услуги богатым адвокатским конторам.

Еще во время учебы я слышал, как Джонатан Лейкоднажды нанял такого профессионального консультанта за восемьдесят тысячдолларов. Впоследствии жюри присудило его клиенту несколько миллионов, так чтоовчинка вполне стоила выделки.

Консультанты Драммонда будут присутствовать взале заседаний во время процедуры выбора состава жюри. Устроившись средизрителей, они будут незаметно оценивать ничего не подозревающих людей. Анализироватьлица, одежду, поведение, жесты и бог знает что еще.

Я же располагаю одним лишь Деком, который сампо себе достоин подробного психологического изучения. Конечно, я покажу списокМяснику с Букером на случай, если кто-нибудь из них встретит хоть одно знакомоеимя. Да, наверное, мы кому-нибудь позвоним, возможно, ещё проверим несколькоадресов, но в целом наша задача несравненно более сложная. Выбирая присяжных,нам придется по большей мере руководствоваться первым впечатлением, полученнымпрямо в зале заседаний.

Торговый центр я теперь посещаю по меньшеймере трижды в неделю, обычно стараясь поспеть к ужину. Собственно говоря, ядаже облюбовал себе столик у балюстрады на втором этаже прямо над ледовымкатком; сидя там, я уплетаю жареных цыплят от Вонга и наблюдаю за резвящимисявнизу детишками. Удобное расположение столика позволяет мне следить за людскимпотоком, оставаясь не замеченным. За все время она прошла мимо лишь однажды,без эскорта и, как мне показалось, никуда особенно не спеша. Я мучительноборолся с собой, стремясь очутиться рядом с ней, взять её за руку и увлечь вкакой-нибудь укромный магазинчик, где мы могли бы затаиться между стеллажей ибез помех пообщаться.

Это самый крупный торговый центр во всейокруге, и временами людей здесь столько, что яблоку некуда упасть. Наблюдая запосетителями, я вдруг ловлю себя на мысли, что невольно прикидываю, может ликто из них оказаться среди моих присяжных. И можно ли выбрать подходящих людейсреди миллиона незнакомых лиц?

Невозможно. Приходится довольствоваться тем,что у нас есть. Из розданных нам анкет мы с Деком на скорую руку состряпаликраткую картотеку, с которой я не расстаюсь.

Вот и сейчас, сидя за столиком и разглядываялюдские потоки, заполонившие торговые ряды, я выуживаю из пачки очереднуюкарточку. Р. С. Бэдли — начертано на одной стороне жирным шрифтом. Мужчинасорока семи лет, белый, водопроводчик, среднее образование, живет вюго-восточном пригороде Мемфиса.

Я переворачиваю карточку, чтобы проверить своюпамять. Да, все правильно. Я уже столько раз проделывал эту процедуру, что меняначинает мутить. Все анкеты пришпилены к стене моего кабинета, и по меньшеймере час в день я уделяю проверке собственной памяти. Следующая карточка:Лайонел Бартон, двадцать четыре года, афро-американец, студент-заочникколледжа, работает продавцом в магазине, торгующем автомобильными запчастями,проживает в квартире в Южном Мемфисе.

Идеал присяжного для меня — молодой итемнокожий, с образованием не ниже среднего. Старинная мудрость гласит, чтотемнокожие присяжные чаще принимают сторону истца. Они сочувствуют обиженным иненавидят белых, власть имущих. И стоит ли винить их за это?

А вот насчет того, кто подходит мне больше —мужчины или женщины, меня раздирают противоречия. Принято считать, что женщины,традиционно управляющие семейным бюджетом, более прижимисты при определенииразмера компенсации материального и морального ущерба. Они редко голосуют закрупные санкции, поскольку слишком остро переживают, что никакая, даже самаякрохотная толика присужденной суммы не попадет на их собственный банковскийсчет. Однако в данном случае Макс Левберг считает, что женщины вполне годятся, ибоони матери. Уж они-то понимают, каково это — потерять ребенка. Они воспримутгоре Дот как свое собственное и, если я сумею их как следует разжалобить,сделают все, чтобы пустить «Прекрасный дар жизни» по миру. Я склоняюсь к тому,что Макс прав.

Так что, будь это в моей власти, я бы составилжюри из двенадцати негритянок, предпочтительно — имеющих детей.

Дек, ясное дело, настроен совершенно иначе. Онбоится афро-американцев, ввиду того, что в Мемфисе расовые противоречияощущаются довольно остро. И в данной тяжбе истец, ответчик — все белые, заисключением разве только судьи. Какое до них дело приличному негру?

Вот типичный пример заблуждений при попыткеподобрать присяжных по цвету кожи, происхождению, возрасту и образованию. Вседело в том, что никто не в состоянии точно предсказать, как поведет себя жюри.Я проштудировал все имеющиеся в библиотеке книги по подобру присяжных, ноуверенности у меня не прибавилось ни на йоту.