Счастливый клевер человечества. Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства - Вадим Махов

Голландская история интересна тем, что она оставила после себя массу исторических документов, и мы можем судить о ней, располагая многочисленными фактами. Но кризисы случались и до этой цветочной лихорадки. А вот история, произошедшая во Франции в начале XVIII в., принесла в нашу жизнь новации, без которых мы теперь не мыслим современное государство.

Речь пойдет об одном из самых известных и удивительных шотландцев в мире[540], имя которого Джон Ло, хотя во Франции его знали как Жана Ласса. С рождения Ло отличался любовью к риску и еще больше к выигрышу, был щедр, великодушен, расточителен, готов в любую минуту пустить миллионы на ветер. Первую половину жизни Джону страшно везло. Его любили красавицы, он был сказочно удачлив за карточным столом и в игре в кости. Ему повезло даже на дуэли, когда убил он, а не его. Сомнительное везение, но смертную казнь ему заменили тюрьмой, из которой ему посчастливилось бежать, спрыгнув с 10-метровой башни и лишь немного повредив ногу. Вошедший во взрослую жизнь блестящим повесой, проживший ее министром финансов самой могущественной страны континентальной Европы, он закончил путь в изгнании, под градом очных и заочных проклятий. Оставленное им наследие, вошедшее в историю мировых финансов как «система Ло», лучше всего характеризует его короткую, но очень активную пятилетнюю финансовую деятельность (1716–1721 гг.). Пожалуй, он был первым финансовым конструктором.

Полем для финансовых экспериментов Ло стала Франция времен регентства Филиппа Орлеанского. Финансовая система страны тех времен была так расшатана непрерывными войнами, расточительностью короля Людовика XIV, вымогательством и откровенным воровством откупщиков податей (налоговых агентов государства), что во второй половине царствования этого короля страна лишилась почти половины своего национального богатства.

За 30 лет правления Людовика XIV общенародный годовой доход уменьшился на миллионы ливров, а само государство продолжало существовать лишь каким-то чудом. Умерший в 1715 г. король оставил в наследство правнуку двухмиллиардный государственный долг и совершенно пустую казну. Правнук оказался семилетним ребенком, и заправлять всеми делами в королевстве стал Филипп Орлеанский. Человек он был неглупый, но склонный к порокам, мотовству и лени.

В те времена деньги означали прежде всего звонкую монету, и у правителей излюбленным средством урегулирования долгов была девальвация национальной валюты. Но после смерти Людовика XIV финансовые трудности достигли таких масштабов, что этот трюк уже не помогал.

Появившийся в Париже заядлый игрок Джон Ло, едва познакомившись с герцогом, быстро сошелся с ним на почве общих пороков. О его финансовых талантах уже тогда ходили легенды. В Голландии, еще до своего бегства из Англии, он проявил интерес к деятельности Амстердамского банка, того самого, о котором я рассказывал в главе 5. Затем увлекся идеей создания банка нового типа, принципы организации которого изложил в работе «Деньги и торговля, рассмотренные в связи с предложением об обеспечении нации деньгами». Он считал, что главная проблема экономики – нехватка денег, а значит, если заменить металлы чем-то менее редким, то количество денег вырастет и богатство увеличится.

Но из всех стран востребованной его идея оказалась лишь во Франции. К моменту судьбоносной встречи с регентом Джон был уже и теоретиком финансов. Регент Филипп Орлеанский настолько увлекся проектом шотландца, что позволил Ло открыть банк и наладить выпуск бумажных денег. Постепенно бумажные деньги стали даже более привлекательными и твердыми, чем золотые и серебряные монеты.

Получив путем интриг и благодаря счастливому стечению обстоятельств фактический пост генерального контролера (по сути кассира короля), Ло направил бумажные деньги на развитие промышленности и снятие барьеров в торговле, ссужая не знавшую до тех пор нормальных кредитов Францию под значительно более низкий процент, чем предлагали парижские ростовщики.

Чтобы понять суть реальных новаций Ло, обратимся к нескольким историческим фактам. Во времена Людовика XIV предшественники Ло учредили для пополнения казны армию новых должностей. Сотни тысяч финансовых интендантов, казначеев, королевских секретарей поступили на службу короля, и, чтобы получить должности, все вносили залог. К этим новоиспеченным королевским чиновникам относились, например, контролеры париков, инспекторы и измерители строительного камня, досмотрщики свиней и поросят, счетчики сена. Осмотром и измерением одного только вина в Париже занимались 892 лица, а особым званием королевских советников были облечены смотрители при складывании дров. Понятно, что торговая деятельность была просто угнетена поборами этой чиновничьей армии.

Реформа Ло подмяла под себя непосредственное заведование откупом (уплатой) различных прямых и косвенных налогов. Компания, созданная Ло, управляла сборами при содействии всего 30 директоров, взятых на службу с жалованьем 3000 экю. Директора несли ответственность перед компанией и действовали только согласно ее указаниям. Правительство, вместо того чтобы возиться с массой самостоятельных и ненадежных финансовых агентов, стало иметь дело только с компанией Ло. Последняя должна была вносить годовую сумму поступлений не позднее трех месяцев по истечении года. Вот откуда идет традиция уплачивать все налоги прошедшего года не позднее I квартала следующего!

Страна и казна тут же выиграли от этой перемены: подати взимались с меньшими притеснениями и сдавались с большей аккуратностью. Наиболее ощутимой выгода оказалась для низших слоев населения Франции. Одним росчерком пера были отменены различные обременительные пошлины, которые взимались доверенными лицами короля с зерна, хлеба, мяса, угля и т. п. Радости парижских хозяек не было предела, когда стало ясно, что теперь за ту же цену они могли купить три сажени дров вместо двух. По сути дела, Ло молниеносно провел блестящую реформу системы администрирования налогов во Франции. Прозябавшая торговля начала быстро поднимать голову, а налоги стали уплачиваться в срок. Доверие к государственным облигациям было восстановлено, а банкноты Ло уже стоили дороже золотых монет.