Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

В Норвегии, в лесу между Раумсдалем и Упландией, жили разбойники: дорога в этом месте была чрезвычайно опасна.

Торстейн хотел отличиться славным подвигом и пошел туда, желая положить конец разбойникам. Он нашел тропинку, которая вела с большой дороги в чащу леса. Идя по ней, он вышел к большому, хорошо выстроенному дому, вошел в комнаты и увидел в них огромные ящики и много разного имущества. Там стояла кровать, гораздо больше обыкновенных кроватей; казалось, что человек, спавший на ней, был исполинского роста; она покрывалась прекрасным одеялом; стол, находившийся в комнате, накрыт был чистой скатертью и уставлен вкусными кушаньями и дорогим вином.

Под вечер он услышал сильный шум, и в комнату вошел великан, прекрасной и мужественной наружности. Он развел огонь, умылся, вытерся чистым полотенцем, отужинал и лег спать. Торстейн, притаившись за сундуками, молча, видел все это, и когда великан улегся и крепко заснул, он, тихонько подкравшись, взял его меч и изо всей силы поразил ею в грудь. Великан быстро приподнялся, схватил Торстейна, притащил на постель и положил его между собой и стеной. Спросив Торстейна о имени и роде, он сказал: «Всего меньше я заслужил смерть от тебя и твоего отца, потому что никогда не сделал вам никакого вреда. Ты поступил слишком опрометчиво, а я слишком долго медлил покинуть такой образ жизни. Теперь ты в моей власти: я могу пощадить тебя или убить; но если поступлю с тобой, как ты стоишь, то некому будет рассказать о нашей встрече. Кажется, лучше будет, если оставлю тебе жизнь. Меня зовут Иокуль, я сын ярла Ингемунда, из Готаланда. Подобно всем знатным людям, я старался нажить себе богатство, но не совсем честным образом, и уже решался удалиться отсюда. Если думаешь, что я делаю благодеяние, оставляя тебе жизнь, то ступай к моему отцу, постарайся наедине поговорить с моей матерью, Вигдис, и расскажи ей этот случай. Скажи ей мое нежное, сыновнее прошение и проси, чтобы она вымолила тебе у ярла безопасность и дружбу и убедила его выдать за тебя мою сестру, Тордис. Ты отдашь ей и это золотое кольцо; оно уверит ее, что я нарочно послал тебя. Смерть моя принесет ей много горя, но надеюсь, что тебя ожидает счастье. Если будут у тебя дети и внуки, не дай умереть моему имени: слава, которой ожидаю себе от того, будет мне наградой за великодушие к моему убийце. Вынь меч из моей раны, и наша беседа кончена».

Торстейн вынул меч, и Йокуль в ту же минуту умер. Воротясь в отцовское поместье, Торстейн сказал однажды отцу, что он отправится на восток в Готаланд к ярлу Ингемунду, как обещал Иокулю. Кетилль Бонде советовал ему не ездить, но Торстейн отвечал: «Сдержу свое слово, хотя бы это стоило жизни». Он пошел в Готаланд и явился на двор ярла, утром, когда ярл, по обычаю знатных людей, отправился на охоту. Торстейн со своими спутниками вошел в столовую. Вскоре вышла туда жена ярла и, заметив чужих людей, спросила, откуда они. Ответив ей, Торстейн заявил желание говорить с ней наедине.

Она ввела ею в другую комнату. «Я приношу тебе весть о смерти сына твоего, Йокуля». — «Печальна твоя весть, — отвечала Вигдис, — но я всегда ожидала такого конца злодейской и беспутной жизни моего сына. Но что заставило тебя пуститься в такой дальний путь с этой печальной вестью?» — «Многое», — отвечал Торстейн и откровенно рассказал ей все происшествие. «Ты очень дерзок, — сказала Вигдис, — верно, что все это случилось точно так, как говоришь, и если Иокуль оставил тебе жизнь, то мое мнение то же, чтобы ты оставался жив, потому что тебя любит счастье; по просьбе Йокуля я скажу ярлу о твоем деле; между тем спрячься».

Когда ярл возвратился, Вигдис подошла к нему и сказала: «У меня есть новость, которая касается нас обоих». — «Не кончина ли сына Йокуля?» — спросил ярл. «Так», — ответила она «Он умер не от болезни?» — «Ты угадал, — ответила Вигдис. — Он убит и много мужества обнаружил в последние минуты. Он пощадил жизнь своего убийцы и послал его сюда, в наши руки, с своим кольцом и желанием, чтобы ты оставил посла в безопасности и простил ему преступление, как оно ни велико, Может быть, этот человек будет подпорой твоей старости, если примешь его в родство и выдашь за него дочь нашу, Тордис; а это последняя воля Йокуля, который надеялся, что ты не отвергнешь его предсмертной просьбы. Как верно этот человек держит данное слово, можешь видеть из того, что он от родного очага отправился во власть врагов. Вот кольцо, присланное Йокулем». И с этими словами она подала ярлу кольцо.

Ярл, глубоко вздохнувши, сказал: «Твоя речь длинна и дерзка; ты хочешь, чтобы я оказал честь убийце моего сына, заслужившему скорее смерть, нежели дружеский дар!» — «Надобно принять в уважение два обстоятельства, — продолжала Вигдис, — во-первых, желание Йокуля и доказанную верность этого человека, потом твою дряхлую старость: тебе необходим помощник, а он на то очень способен. Если Йокуль оставил ему жизнь, хоть и мог бы убить его, если поступок этого человека счастливо сошел ему с рук, то для нас великая победа, когда мы, подобно умершему сыну, помилуем нашего ужасного злодея; в противном случае стыд нам, если сделаем зло тому, кто добровольно отдался в наши руки». — «Ты усердно защищаешь его, — продолжал ярл, — замечаю, что он тебе понравился; хочу и я взглянуть на него, чтобы узнать, обещает ли его наружность что-нибудь доброе; многое зависит от того, как он покажется мне».

Торстейн был введен и представлен ярлу. «Мое дело, — сказал он, — совершенно в ваших руках: вы знаете, зачем я пришел сюда; прошу у вас мира, но не боюсь, на что бы вы против меня ни решились; впрочем, вожди обыкновенно дарят жизнь тем, кто отдается во власть их». — «Ты мне нравишься, — отвечал ярл. — Оставляю тебе жизнь и, в наказание за убийство моего сына, ты заступишь на его место, если останешься у меня, потому что наружность твоя много обещает, да притом и неблагородно нападать на того, кто сам отдался в наши руки». — «Благодарю вас, — отвечал Торстейн, — и обещаю оставаться с вами, пока вы живы; но когда вас не будет, едва ли ваши люди вверят мне должность вождя, да и кроме того, каждый идет своей дорогой». Ярл согласился с ним; по его смерти Торстейн воротился в свою вотчину, в Раумсдаль, в Норвегии.[412] Тот же Торстейн, уже в глубокой старости, предчувствуя близкий конец, прекрасно сказал своему сыну, Ингемунду: «Всего больше меня радует то, что я никогда в моей жизни никому не сделал несправедливости».

Ингемунд, по смерти отца, приехал в Исландию, где сделался весьма значительным человеком. В его старости пришел к нему старый друг его, Сэмунд, и сказал: «Меня навестил человек, о котором идет молва, что он зол и что трудно ужиться с ним; но он мне родня, его зовут Гроллейф; я просил бы тебя принять его с матерью к себе и дать им приют». — «О6 этих людях, — отвечал Ингемунд, — точно идет дурная молва, а потому мне не хотелось бы принимать их; но чтобы не оскорбить тебя отказом, я как-нибудь приноровлювлюсь к ним, хоть и не предвижу ничего доброго, потому что сыновья мои никому уступать не любят».

Гроллейф был человек упрямый и беспокойный; несколько лет спустя Ингемунд принужден был удалить его из дома и отвел ему в жилище другой. Однажды между сыновьями Ингемунда и Гроллейфа завязалась ссора на рыбной ловле; старый Ингемунд, в сопровождении одного раба, поехал разнять их; но, когда спускался с пригорка к реке, Гроллейф бросил в него копьем и ранил его. Старик не обнаружил боли; когда же сыновья разошлись, он поехал домой и сказал рабу его провожавшему: «Ты долго и верно служил мне, исполни же мое приказание; поди к Гроллейфу и скажи ему, что мои сыновья, как я надеюсь, еще до рассвета потребуют у него крови отца, так я советую ему сейчас же скрыться; его смерть не отмстит за меня, а долг велит мне защищать того, кому я дал приют в своем доме». Вошедши с помощью раба в комнату, он сел в свои кресла, запретив подавать огонь до возвращения сыновей. Когда они пришли и осветили комнату, то увидели, что старик сидел мертвый с копьем в теле. Йокуль, один из сыновей, смелый и вспыльчивый, сказал: «Это ужасно, что такой честный человек погиб от руки такого негодяя. Сейчас же пойдем и убьем Гроллейфа!» — «Ты слишком мало знаешь доброе сердце нашего отца, — отвечал другой сын, умный и кроткий Торстейн, — если не подумал, что он постарался спасти своего убийцу. Надобно поступить не горячась, а подумавши. Пусть будет нашим утешением, что у нас был отец, нисколько не похожий на Гроллеифа, за что Создавший солнце не лишит его небесных наслаждений».