Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский

По утреннему донесению в Ставку заведующего передвижением войск Московского узла полковника С. В. Люби, в городе было спокойно, выступлений не было, движение поездов было нормальное, выступлений среди размещенных в городе солдат, численность которых доходила до 100 тыс. человек, не было. В городе было объявлено положение усиленной охраны, по улицам разъезжали конные патрули[1424].

Главноначальствующий в городе, командующий войсками военного округа генерал И. И. Мрозовский решил дать бой революции. За несколько дней до этого в разговоре с городским головой М. В. Челноковым генерал однозначно высказал намерение бороться с революцией или погибнуть. «Мне дано полномочие действовать до конца. Я, как солдат, обязан буду это делать, и вы понимаете, что я не могу остановиться. Я человек решительный, я четыре кампании сделал» – так не без доли ехидства на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства пересказывал разговор сам Челноков[1425].

28 февраля в 15.45 Мрозовский получил телеграмму от начальника штаба Ставки Алексеева, в которой содержалось требование обеспечить работу железных дорог для доставки продовольствия в город, чтобы предотвратить массовые выступления. Также главноначальствующему в Москве было сообщено, что Николай II предоставил ему полномочия объявить город на осадном положении в ту минуту, когда в этом будет надобность. О введении осадного положения необходимо было доложить в Ставку и в Царское Село, куда выезжал император[1426]. Вечером того же дня, когда сопротивление полиции и жандармерии в столице было подавлено восставшими, Мрозовский собрал совещание начальников воинских частей и полиции города. Начальника охранного отделения он попросил приехать за час до начала совещания и предложить меры по наведению порядка, которые можно было доложить на совещании. Мартынов рекомендовал отправить по домам всех ненадежных солдат Московского гарнизона, сформировать боевые единицы из наиболее надежных частей, полиции, кадетов и юнкеров и выставить военные заслоны на путях к Петрограду. Он предлагал объявить, что «в обстоятельствах, грозящих гибелью государству, [начальник Московского военного округа] берет в свои руки временно всю власть в тылу и объявляет осаду взбунтовавшегося Петербургского гарнизона и к нему присоединившихся врагов Родины»[1427]. Таким образом, из позиции обороны города, о которой телеграфировала Ставка, предлагалось сразу перейти к наступлению. Однако решимость командующего военного округа убавилась. На прошедшем совещании собравшиеся штаб-офицеры уклонились от реализации плана в силу его масштабности и заняли выжидательную позицию. Отсутствие директив из Петрограда и Ставки с самых первых дней революции обезоруживало городские власти, действовавшие по собственному усмотрению, но не готовые взять на себя ответственность.

Интересно, что в своих показаниях революционным властям Мартынов старательно пытался «откреститься» от участия в этом совещании, заявляя, что вообще не вникал в дела наружной полиции и обеспечения безопасности в городе[1428]. Уже ночью произошли вооруженные столкновения между 1‐й артиллерийской бригадой и жандармами. На следующий день сопротивление революции в Москве ограничилось организацией жандармами ряда засад вооруженных стражников на некоторых объектах, в частности на выходе из мастерских Московско-Курской железной дороги. При дальнейшем расследовании даже сами полицейские стражники и жандармы не смогли объяснить толком, с какой практической целью это было сделано[1429].

1 марта события в городе приобрели угрожающий характер. После захвата взбунтовавшимися артиллеристами складов с оружием и на Ходынке, освобождения около 700 преступников из мест заключения и раздачи оружия населению, судьба власти в Москве была предрешена. Столкновения между полицией и восставшими рабочими в районе Яузского и Каменного мостов закончились поражением стражей порядка. Командир Московского жандармского дивизиона полковник И. К. Терпелевский перешел вместе с дивизионом в подчинение революционного комитета[1430]. С разницей в час – в 14.20 и 15.30 – Мрозовский направил Алексееву две телеграммы, из которых была видна полная потеря контроля над городом. «Громадное число учреждений, требующих охраны, большие толпы забастовщиков, большие расстояния и недостаток надежных войск препятствуют обезоружить бунтующих… В Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров»[1431]. В тот же день командир корпуса жандармов Д. Н. Татищев выехал из Москвы в Царское село, где 2 марта и был арестован[1432].

Недооценка руководством МВД серьезности положения в январе – феврале 1917 года привела к растерянности полиции и жандармерии в момент начала массовых выступлений. Если в Петрограде обстановка начала выходить из-под контроля в первые же дни волнений, то у московских властей было пять спокойных дней для принятия мер по выводу из города ненадежных воинских частей, имелся ресурс эвакуированных из Польши жандармско-полицейских формирований. Это создавало возможности для поддержания порядка, которыми не воспользовались, ожидая распоряжений верховной власти.

Многие руководители сыска предпочли сдаться новым властям сами, зачастую даже не дожидаясь отречения Николая II. Ночью в Государственную думу, срезав короны с погон и украсившись красными бантами, явилась депутация дворцовой полиции[1433]. Позиция чинов полиции в дни революции была неоднородной: если большинство чинов оказывало сопротивление восставшим или ожидало приказа командования в своих участках, то некоторые помощники приставов поддержали революцию, не только сдались, но даже и предложили свои услуги новой стихийно появлявшейся власти, работали наводчиками для толпы, указывая на квартиры полицейских, места хранения оружия[1434]. Большинство руководителей сыска были арестованы в первые же дни после отречения императора. Некоторые, не дожидаясь позорного суда, предпочли покончить с собой. Так, вместе с женой отравился ядом подполковник Н. Н. Корнилов, помощник начальника Финляндского ЖУ[1435], застрелились бывший глава особого отдела департамента полиции С. В. Зубатов и бывший начальник штаба корпуса контрразведчик генерал от инфантерии Д. П. Зуев[1436].