Книга мертвых - Вольфганг Хольбайн

Злость Ангуса на Тейлвортерна мгновенно сменилась леденящим душу страхом, а кожа на спине покрылась мурашками. Пибоди неуверенно повернулся к входу в клуб. Окна этого большого здания, построенного в ранневикторианском стиле, были освещены, но внутри царила тишина. Если из дома и доносились какие-то звуки, то туман поглощал их.

Еще раз оглянувшись, Ангус направился к входной двери, но не стал стучаться, подумав, что Тейлвортерн посмеется над ним, если он сейчас вернется в клуб. Кроме того, такой туман для Лондона не в диковинку, так что не было ничего удивительного в том, что он заглушал звуки.

По крайней мере, именно в этом пытался убедить себя Пибоди. Ангус решил поймать кеб на следующем перекрестке, но, дойдя до него, обнаружил, что вокруг нет ни одной повозки. Сначала он хотел подождать, пока мимо проедет какой-нибудь кеб, но затем услышал чьи-то тяжелые шаги, которые тотчас отвлекли его от этих мыслей. Звук этих шагов поверг ослабленного алкоголем и переживаниями Пибоди в ужас. Ангус почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, в горле пересохло. Он сглотнул, пытаясь избавиться от отвратительного привкуса страха во рту. «Это всего лишь шаги! — истерично подумал он. — Просто шаги. Нет никаких причин, чтобы беспокоиться!»

Но это были не просто шаги.

За много лет работы полицейским Ангус научился прислушиваться к своему шестому чувству, и сейчас оно подсказывало ему, что по улице идет вовсе не какой-то безобидный прохожий, а…

Пибоди сам не знал, кто это. Но у него и не было особого желания это выяснять. Сейчас он чувствовал один лишь непреодолимый страх. Он поспешно оглянулся, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь кеб, но и на соседней улице никого не было. Подхлестываемый страхом, который Пибоди, успокаивая себя, называл «беспокойством», он пошел вперед.

Сперва Ангус старался идти по улице уверенной походкой, думая, что спрятавшийся где-то за углом Тейлвортерн наверняка смеется над ним. Но вскоре Пибоди невольно ускорил шаг. Он слышал, как незнакомец добрался до перекрестка, остановился, а затем последовал за ним. Ангус пошел еще быстрее, но расстояние между ним и незнакомцем не увеличивалось. Тогда Пибоди замедлил шаг. Преследователь сделал то же самое. Теперь Ангус понял, что о совпадении не может быть и речи. Он был бы рад, если бы все это оказалось простым розыгрышем Тейлвортерна, но почему-то Пибоди не сомневался, что Тейлвортерн тут ни при чем.

Ангус остановился — шаги его странного преследователя тоже затихли — и попытался хоть что-то разглядеть в сером тумане, но так ничего и не увидел. Помедлив, он бросился к ближайшему дому и стал бить колотушкой в дверь — до него не донеслось ни звука, и лишь шаги незнакомца, как и прежде, нарушали тишину ночи. И они неумолимо приближались.

Ангус замолотил в дверь кулаками, но все равно ничего не добился, только сбил в кровь костяшки пальцев. Чувствуя нарастающую панику, он подбежал к окну и, рванув на себя створки, попытался разбить стекло ногой. С таким же успехом он мог бы пнуть стену. Это стекло оказалось тверже стали.

Преследователь находился ярдах в двадцати от Ангуса, когда тот бросился бежать от странного дома, как будто его преследовали фурии. Он даже подумал, что благодаря туману сможет скрыться от незнакомца.

Но этой надежде суждено было длиться лишь мгновение.

Пибоди вновь услышал шаги за своей спиной, и ему почудилось, что он чувствует дыхание преследующего его человека на своем затылке.

Часы в коридоре пробили семь, но мы с Мэри по-прежнему сидели в кухне. От шестой чашки невероятно крепкого кофе, которым я вредил сердцу, по телу разливалось тепло. Голова начинала побаливать, как это бывает, если ты не выспался и принял слишком много кофеина.

И все-таки мне уже давно не было так хорошо. Все это время мы с Мэри говорили, вернее, я говорил, а Мэри слушала меня в своей неподражаемой дружелюбной манере и время от времени подливала мне свежий кофе. Мы не обсуждали ничего важного, просто болтали о всяких повседневных мелочах, которые, в сущности, не имели никакого значения. Но иногда бывает очень полезно поговорить о том о сем, вместо того чтобы обсуждать конец света или опасность гибели всего человечества.

— Еще кофе? — спросила Мэри, когда я допил.

Я кивнул, и она, встав, направилась к плите. В это мгновение из коридора донесся стук в дверь. Остановившись, Мэри демонстративно приподняла брови и посмотрела на часы. Конечно, ничего удивительного в том, что в это время могли прийти посыльные или почтальон, не было, ведь Лондон уже начал просыпаться и утренние улицы наполнялись шумом. Удивительным было то, что пришедший к нам гость требовал впустить его через парадный вход и наверняка рассчитывал увидеть меня. А среди всех моих знакомых не было ни одного человека, который не знал бы о моем отношении к посещениям до полудня, ведь я считал подобные визиты настоящим издевательством.

— Пойду открою дверь, — сказал я и с недоуменным видом встал из-за стола. — Харви, вероятно, еще спит.

Харви Дэвидсон был моим третьим по счету дворецким в доме на Эштон-плейс (Генри трагически погиб, а Чарльз ушел после случая с мотыльками старения).[17]

Мэри, как всегда, отреагировала быстрее меня. Молча покачав головой, она поставила на стол кофейник с только что сваренным кофе и поспешила к двери прежде, чем я успел возразить.

Вскоре я услышал, как открывается дверь, и узнал голос моего старого друга, доктора Грея. Облегченно вздохнув, я опять уселся на стул, налил себе еще одну чашечку кофе и приготовился к встрече, представив, какое лицо будет у Грея, когда Мэри приведет его сюда.

Мои ожидания оправдались. Грей замер на месте, увидев меня за кухонным столом. Он стоял, открыв рот, и напоминал человека, который, ничего не подозревая, свернул за угол и столкнулся нос к носу с привидением. Впрочем, Грею вскоре удалось взять себя в руки.

— Роберт, вы уже встали или еще не ложились?

— Можно сказать и так и эдак, — признался я, кивнув головой на стул рядом со мной. — Я не мог уснуть, и кофе, который сварила Мэри, помог мне выдержать остаток ночи. — Я подал Мэри знак принести нам еще одну чашку. — Что же привело вас ко мне в столь раннее время, доктор?

Проглотив ответ, вертевшийся у него на языке, Грей отпил кофе и открыл свой чемоданчик.

— Надеюсь, ты уже привык к Лондону, Роберт, — сказал он, не глядя на меня. — Дом, милый дом — вот что главное, не так ли? — Грей не отрывал взгляда от листа бумаги, который он только что вытащил.

Его слова заставили меня кое-что вспомнить, о чем я почти забыл и, в сущности, не хотел говорить. Несмотря ни на что, утро было довольно приятным, и я не желал его портить. Но раз уж доктор Грей явился сюда по собственной инициативе…