Бирон - Игорь Курукин

Следствие над герцогом показало, что в зените власти он во многом утратил необходимые качества — терпение, гибкость, умение привлекать людей и учитывать их интересы.

Но в то же время серьезных злоупотреблений Бирон не совершал и «повреждения» государственным интересам не допускал. Неосмотрительно выйдя из «тени», он стал восприниматься как «злой гений» царствования Анны Иоанновны, то есть сыграл роль «громоотвода», чем оказал еще одну услугу своей государыне и помог спасти «имидж» послепетровской монархии. «Немец» оказался идеальной фигурой для концентрации общественного недовольства, что и пришлось испытать Бирону на себе: за три недели регентства он заплатил двадцатью годами ссылки.

Елизавета Петровна лично ничего не имела против Бирона — он не был ни ее врагом, ни соперником. Императрица обеспечила для него максимально комфортные и даже уникальные для «эпохи дворцовых переворотов» условия ссылки. Но она и ее окружение создали и поддерживали миф о «немецком засилье», который удачно для нового правительства совпал с настроениями определенной части общества. Именно в елизаветинское время вопрос о национальности Рюрика вызывал совсем не академические споры. М. В. Ломоносов посчитал саму постановку вопроса о «варяжских» истоках российской государственности не только национальным оскорблением, но и политической ошибкой: «Ежели положить, что Рурик и его потомки, владевшие в России, были шведского рода, не будут ли из того выводить какого опасного следствия?»

«Опасное следствие» действительно имело место — царствование внука Петра Великого Петра III трагически завершилось во многом потому, что поколение победителей Фридриха II Прусского не могло мириться с унизительным миром, нелепым «обожанием» иноземного короля и ненужной войной за провинциальные голштинские интересы. Тот же Ломоносов торжественно закрепил этот урок «немцам», пользовавшимся на русской службе привилегиями:

Далее произошло неизбежное: Россия «переболела» немцами. Находившиеся у власти иноземцы (например, принцесса София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская, она же Екатерина II) стали естественно чувствовать себя не курляндцами или мекленбуржцами, а государственными деятелями великой империи. А природные русские дворяне уже не смущались присутствием «немцев» на всех этажах служебной лестницы. «Вейсмана не стало», — вспоминал знаменитый А. В. Суворов одного из лучших российских генералов Отто Адольфа Вейсмана фон Вейсенштейна, героически погибшего в бою с турками в 1773 году. Рядом с ним продолжали сражаться и побеждать другие боевые генералы — О. А. Игельштром, В. X. Дерфельден, X. Л. Витгенштейн, И. И. Веймарн; вице-канцлером стал сын А. И. Остермана Иван Андреевич Остерман; честь и выгоды империи отстаивали за рубежом дипломаты И. М. Симолин, О. М. Штакельберг, А. Я. Будберг, В. К. Нессельроде, К. М. Остен-Сакен.

Во второй половине XVIII века выросла интенсивность иммиграционных потоков в Россию. Общее число пришельцев достигло 100 тысяч человек; большую их часть составили немецкие колонисты, с 1760-х годов осваивавшие Нижнее Поволжье, а в 1780—1790-е годы — Новороссию. На уровне массового сознания «немец» в русской народной культуре постепенно приобрел облик рачительного и аккуратного хозяина, мастера на все руки, который в то же время скуповат, смешно искажает русские слова, учен, а не знает простых вещей. В представлениях русских о немцах появилось спокойное признание существования рядом человека иного склада, чем свой, русский, и наивное убеждение, что русский народ обладает чем-то, что выше и учености, и хитрости, и богатства.[334] Полностью обрусевший немец Денис Фонвизин не только изобразил бездарного «учителя» Вральмана в комедии «Недоросль», но и писал во время поездки в Западную Европу в 1784 году: «У нас все лучше, и мы более великий народ, чем немцы».

В новых условиях Бирон перестал восприниматься как злодей вселенского масштаба и национальный враг; он стал тем, кем и являлся в действительности — властным и хозяйственным курляндским дворянином, которому выпала удача стать мелким владетельным князем. Фаворит выдержал «эпоху несчастья», не сломался и сумел в последний раз воспользоваться благоприятным случаем. Ему повезло не дожить до грандиозного исторического катаклизма, вызванного революционными потрясениями в Европе. Начавшееся обновление имело свою трагическую сторону: в ходе революционных, а затем, Наполеоновских войн создавались и рассыпались целые государства. Исчезновение независимого герцогства прошло едва замеченным на фоне крушения Речи Посполитой; незадолго до отречения Петра Бирона «сдал» свою корону и его сюзерен, польский король Станислав Август.

В этом смысле жизнь Эрнста Иоганна Бирона можно считать состоявшейся: он принадлежал своей эпохе, сумел себя в ней выразить, познал взлет и падение и своевременно умер — как раз когда время «старого режима» истекло.

Мрачная слава настигла Бирона позднее. В учебниках истории он приобрел стойко отрицательную репутацию, которая вредила герцогу и после смерти. Государственный секретарь и известный археолог А. А. Половцев записал в дневнике: «При посещении Александром II Митавы была открыта для него гробница Бирона, и сопутствующая государю княгиня Юрьевская-Долгорукая ударила труп по носу и сломала ему нос в наказание за то, что Бирон сослал ее предка». В 1883 году в условиях подъема антигерманских настроений в российском обществе в Петербурге был объявлен конкурс на проект памятника казненным А. П. Волынскому и его друзьям, и через два года мемориал «врагам Бирона» торжественно открылся у Сампсониевской церкви, где были когда-то захоронены их останки. Посмертные неприятности сопровождали герцога и позднее: в 1919 году его усыпальница была взломана и разгромлена; при этом еще раз пострадал череп Бирона. Во время Второй мировой войны почти полностью погибли голова и одна рука мумии, пропала большая часть одежды.

Отставной герцог Петр Бирон навсегда покинул родину и умер в 1800 году в своих силезских владениях. От третьей супруги он имел сына Петра, умершего в 1790 году, и шестерых дочерей, вышедших замуж в Австрии, Франции, Италии. Одна из них, Екатерина Фредерика Вильгельмина Бенигна герцогиня Саганская, была помолвлена с сыном А. В. Суворова Аркадием, но брак расстроился после опалы и смерти полководца. Другая — Иоганна Доротея — стала Женой Александра Эдмунда Талейрана-Перигора, герцога Дино, сына знаменитого политика и, в свою очередь, министра иностранных дел Франции; эта линия унаследовала герцогство Саган. Второй сын фаворита Карл в 1778 году женился на княжне Аполлонии Понинской. Делами принц принципиально не занимался и заслужил репутацию «плясуна и повесы».