Карта хаоса - Феликс Х. Пальма

Рэмси вздохнул, поставил чашку на стол и стал флегматично хрустеть суставами пальцев. Ужасное открытие было сделано всего за три поколения до его рождения. Прадед профессора, знаменитый ученый Тимоти Рэмси, среди первых обнаружил эпидемию хронотемии, сумев выделить вирус в крови одного из инфицированных, которых Исполнители отловили и переправили на Другую сторону в качестве объектов для исследования. Естественно, эти несчастные сошли с ума и поумирали уже через несколько часов после прибытия в мир, похожий на кошмарный сон, ведь над ним раскинулось совершенно черное небо, а на горизонте можно было разглядеть лишь огромный и медленно вращавшийся смерч, еще более темный, чем окружающий мрак. Там все было словно сковано льдом, даже время, и пленники умерли от холода и ужаса, так и не поняв, почему они умирают и где находятся. Тем не менее их теплая кровь помогла найти ответы на ряд вопросов, хотя ответы неутешительные для цивилизации III (Q), уже исчерпавшей все ресурсы для выживания.

Когда погасла Проксима Центавра, обитатели Другой стороны истратили остаток сил на перенос орбиты Земли к границам черной дыры, чьи медленные испарения стали для них последним и весьма скудным источником энергии. Все знали, что, как только и он иссякнет, температура достигнет абсолютного нуля, атомы остановятся, протоны разрушатся и разумная жизнь безусловно прекратится. Понятно, что в таких обстоятельствах известие об эпидемии прозвучало убийственно. Не оставалось ни времени, ни сил, чтобы открыть новую магическую дыру в какую-нибудь другую вселенную. Решение могло быть только одно: попытаться вылечить выбранный для спасения мир, какими бы ничтожными ни были шансы на успех.

Профессор Рэмси встал, подошел к окну и посмотрел на улицу. До чего незыблемой и прекрасной выглядит любая сцена, если ее наблюдать через стекло, подумал он печально. Вдалеке виднелся сверкающий купол Святого Павла, его силуэт четко вырисовывался на фоне пронзительно-голубого неба. Под окном беседовали два джентльмена. Супружеская чета выходила из экипажа. Два мальчишки-беспризорника мчались во весь дух по тротуару, как будто минуту назад что-то стащили, а цветочница на своем привычном месте расставляла цветы так же старательно, как и каждое утро. Никто не подозревал, что мир их безнадежно болен и скоро ему придет конец. Интересно, будут ли они так же спокойно прогуливаться под осенним солнцем, если внезапно посреди улицы возникнет огромный корабль и откроет стрельбу изо всех своих орудий или недра земли изрыгнут армию гигантских муравьев? Когда множество миров столкнутся между собой, такие безумные картины станут обычным делом, перед тем как наступит Великий конец. Миры смешаются, реальности перепутаются, а обитатели разных миров окажутся собранными, как игральные кости, в один стаканчик, и пьяный бог встряхнет этот стаканчик и бросит их всех на одну доску. Правда, никто не поймет, что происходит. Только он, Рэмси, и еще горстка счастливцев, если, конечно, их можно назвать счастливцами, будут знать правду. Профессор улыбнулся едва ли не с нежностью. “Ураганы – какая мелочь!” – фыркнул он, бросив косой взгляд на газету. Если кто и способен что-то рассказать про настоящие природные бедствия, так это он, Рэмси. На Другой стороне, где из-за низких температур мысли у людей стали невероятно медленными и глубокими, как огромные айсберги бороздящие человеческий мозг, все прочие процессы протекали с чудовищной скоростью, благодаря чему Рэмси явился невольным свидетелем гибели сотен звезд, а также возникновения множества черных дыр и сжатия фантастических галактик. Если бы обитатели здешнего мира видели то, что видел он, и стали бы свидетелями столь грандиозной катастрофы, они не поднимали бы трескотни из-за легкого ветерка, который кажется им ураганом.

Он прищелкнул языком и вернулся к столу, решив налить себе еще чашку ледяного кофе, а уж потом заняться делами. К счастью, подумал он, усилия многих поколений все же должны дать свои результаты. Последние двенадцать лет ученые работали с образцом крови, который доктор Хиггинс взял у агента Корнелиуса Клейтона, и после многочисленных попыток удалось разработать эффективную вакцину. Какая удача, что мы смогли получить образец крови такого необычного человека, подумал Рэмси. Его кровь без конца изучали под самыми современными микроскопами как на этой, так и на Другой стороне, и клетки Ко-Клей – названные так в честь их носителя Корнелиуса Клейтона – вскоре показали, что они способны выделить вирус, а со временем и разрушить его. Похоже, там получилась чудесная комбинация: прирожденная прыгунья инфицировала подходящего реципиента, вызвав мутацию, которая вроде бы помогала создать надежное средство против болезни.

Рэмси взгрустнул, вспомнив Армана де Бомпара, главного защитника этой теории. Он не успел увидеть результаты им же самим начатого направления исследований. Бомпар всегда утверждал, что ключ к победе над эпидемией хронотемии – в природе тех прыгунов, которые обладали этой способностью от рождения. Об их существовании ученые Другой стороны стали говорить с уверенностью, глубже изучив здешнюю мультивселенную. Речь шла о тех, кто переносился из мира в мир естественным образом, а не под воздействием вируса. И первые из таких перемещений, которые удалось зафиксировать, случились задолго до возникновения проклятой эпидемии, так что смело можно было предположить, что прыжки совершались всегда. В любом случае, в отличие от хронотемиков, бороздивших мультивселенную и разрушавших подобно раковым клеткам здоровую ткань, не давая ей ни времени, ни пространства для восстановления, естественные прыгуны не наносили ткани вреда. Арман де Бомпар в числе первых добровольцев отправился сюда на полевые исследования. Правда, после нескольких лет бесплодных поисков он, как слышал Рэмси, уже готов был бросить начатую работу и сделал бы это, если бы однажды утром совершенно случайно не нашел красивую девочку, заблудившуюся в лесу.

Бомпар не смог побороть соблазна и взял ее под свою опеку, так как сразу заподозрил, что найденыш не принадлежал к этому миру. Результаты анализов, к его изумлению, показали, что в крови девочки не было и следов проклятого вируса. Он понял, что в замке вместе с ним живет существо, от природы наделенное способностью к прыжкам. Мало того, как он вскоре с ужасом обнаружил, девочка попала сюда из очень и очень далекого мира.

Бомпар уже что-то слышал про существа подобного рода, хотя никогда ни с одним не сталкивался, и уж тем более ему не доводилось изучать их. Мало кому удавались прыжки между столь далекими и столь различными реальностями, и когда у кого-то это получалось, в глазах новых соотечественников такие пришельцы выглядели монстрами. Скорее всего, девочка, которую Бомпар назвал Валери, родилась в очень далекой части мультивселенной, где, по сведениям ученых, растения, животные и люди составляли единое целое. Там мыслящее и немыслящее сосуществовало в полной гармонии, и природа была единственным видом, который перетекал из одного состояния в другое: так появлялись женщины-волчицы, мужчины – летучие мыши, дети-цветы, старики-туманы или девушки-ветерки. И само собой разумеется, когда кто-то из них переносился в мир, где царили другие физические законы, в его организме происходили зловещие мутации – как результат попытки адаптироваться к непривычной среде. Многие мучительно страдали или сходили с ума, а у кого-то просыпались самые дикие инстинкты – они жаждали крови, и потребность эта обострялась страхом и стремлением выжить. Так они и блуждали среди людей, не понятые ими, а люди считали их чудовищами и придумали для них тысячи названий: ликантропы, вампиры, бесы…